115 
— Я понимаю, что пьян, но мне наплевать. От этого я хочу тебя не меньше. Почему ты меня не поцелуешь? Давай начнем с поцелуя, потом я тебя раздену. — Николас слегка покачнулся и, вынув из графина хрустальную пробку, сделал глоток прямо из горлышка. — На тебе слишком много надето. Все эти тряпки будут только мешать. Долой их! А потом я сделаю то, о чем так давно мечтал. Войду в тебя, и мы станем одним целым.
Элизабет вспыхнула. Николас сегодня, бесспорно, изображал из себя Беспутного графа. И хотя Элизабет было неприятно видеть его пьяным, его жаркие взгляды и бесстыдные слова оказывали на нее то воздействие, которого Николас и добивался.
— Тебе нужно лечь в постель, — тем не менее проговорила она.
Николас лукаво ухмыльнулся:
— А я о чем говорю?
Поставив графин с джином на столик, он, покачиваясь, шагнул к Элизабет и остановился всего в нескольких сантиметрах от нее. Протянув руку, он на удивление нежно коснулся ее груди.
— Какая у тебя красивая грудь! Я часто видел ее во сне. Мне снилось, как эти очаровательные соски становятся твердыми, когда я ласкаю их языком.
Этих слов оказалось достаточно, чтобы соски Элизабет и в самом деле затвердели, словно Николас коснулся их рукой.
О Господи! Ведь она пришла сюда вовсе не за этим! Пусть она и согласилась стать его любовницей, нельзя же постоянно делать все так, как ему захочется!
Николас снова потянулся к ней и, покачнувшись, чуть не упал. Элизабет вовремя успела его подхватить.
— Пойду схожу за Элиасом. Он поможет тебе раздеться.
Полный страсти взгляд серо-голубых глаз Николаса снова скользнул по ее груди.
— Ну уж нет! Никакой Элиас мне не нужен. Раздень меня сама, Бесс.
Элизабет в отчаянии закатила глаза. Этот сегодняшний Николас, беспомощный мальчишка и одновременно вполне зрелый, страстный ловелас, уже начал действовать ей на нервы. Впрочем, от этого ее сердце не стало биться спокойнее, а возникшее желание не утихло.
— Хорошо, я помогу тебе раздеться.
— А я тебе.
Длинные смуглые пальцы Николаса нащупали сзади пуговку на платье, потянули за нее раз, другой. Послышался треск рвущейся материи. Повернувшись, Элизабет стукнула по его руке.
— Ну ладно, Николас Уорринг, хватит! Ты мне уже надоел! Сейчас мы отправимся в спальню, ты сядешь на краешек кровати, и я помогу тебе раздеться. А если ты будешь плохо себя при этом вести, мне придется позвать Элиаса.
Прядь густых черных волос упала Николасу на лоб. Внезапно лицо его выразило раскаяние.
— Хорошо. Прости меня. Пойдем в спальню.
Элизабет не стала говорить ему, что не собирается ложиться вместе с ним. Сегодня, когда он так напился, этого не стоит делать. Какой же он тяжелый! Отвести его в спальню оказалось нелегким делом: Николас навалился на нее всем телом, и Элизабет приходилось почти тащить его.
Наконец они добрались до кровати. Николас тяжело рухнул на нее, и Элизабет принялась его раздевать. Тонкая ткань не могла скрыть того, насколько он возбужден, и у Элизабет внезапно затряслись руки. В этот момент Николас застонал, и Элизабет замерла.
— Я… сейчас, — проговорила она задыхаясь.
— Ну что ты, моя радость, не спеши, — прошептал Николас чуть хрипловатым, полным страсти голосом и ухмыльнулся.
Элизабет обдало жаром. «Черт бы побрал тебя, Николас Уорринг!» — в сердцах выругалась она про себя, хотя на самом деле не была ни сердита, ни разочарована. Как можно на него сердиться, когда он заслуживает лишь жалости и сочувствия? Ему хотелось хоть ненадолго забыть все свои беды, и это ему удалось, по крайней мере на сегодняшние вечер и ночь. Разве может она разочароваться в нем, когда ему, даже будучи в стельку пьяным, удалось вызвать в ней такое желание?
Взяв себя в руки, Элизабет принялась ловко стягивать с Николаса брюки, стараясь ни на что не обращать внимания. Когда это удалось, Элизабет уложила Николаса в постель и накрыла его до пояса простыней.
— А теперь ты, — тихонько проговорил он немного сонным голосом.
— Не сегодня. Я не могу сейчас остаться с тобой. Здесь Мэгги. Да и слуги начнут болтать.
Но, по правде говоря, Элизабет очень хотелось остаться. Даже в роли Беспутного графа Николас оставался самым замечательным мужчиной, какого Элизабет когда-либо знала. Сердце ее рвалось к нему, тело жаждало его прикосновений. Николас не любит ее, но сегодня она ему нужна, и ей хотелось быть с ним рядом, забраться к нему в постель, дать его телу такой же покой, какой дал мыслям хмель.
115 
