25 
Элизабет почувствовала, будто ее обдало теплой волной.
— Спасибо, милорд, — проговорила она.
Николас Уорринг снова улыбнулся, и взгляд Элизабет упал на его четко очерченные губы. Какие они, должно быть, мягкие и теплые! Поспешно отведя взгляд, она огляделась по сторонам.
— Интересно, куда это тетя Софи запропастилась? — Она обвела взглядом близлежащие палатки и неспешно прогуливающихся людей, но тети нигде не увидела. Элизабет понимала, что опасаться нечего, наверное, просто засмотрелась на что-то и отстала, однако в сердце ее закралась тревога.
Рейвенуорт тоже оглядел толпу.
— Наверное, она где-то здесь, но нужно все-таки ее отыскать. — Он обернулся к своим слугам. — Элиас и Тео, поищите миссис Крэбб. Встретимся здесь же через полчаса. Только глядите в оба, не покажется ли вам кто-то подозрительным. Очень может быть, что люди Бэскомба следили за домом. Если это так, они наверняка последовали за нами и сюда.
— Не беспокойтесь, милорд, — усмехнулся светловолосый Тео, — все будет нормально. Верно, Мути?
— Еще как верно, — подхватил тот и, посмотрев на графа, сказал: — Мы сейчас же отыщем леди и приведем ее к вам.
Николас кивнул и взял Элизабет за руку.
— Вы пойдете со мной. И смотрите не отходите, я не хочу вас тоже потерять.
И они пошли по улице, внимательно глядя по сторонам.
— Может быть, она проголодалась, — высказал предположение Рейвенуорт. — Чувствуете запах жареного? Пойдемте туда. Вдруг ваша тетя где-то поблизости.
Обняв Элизабет за талию, он повел ее в ту сторону, откуда доносился аппетитный запах жареного мяса. У постоялого двора под названием «Жирный бык» жарилась над костром на вертеле огромная свиная туша. За несколько шиллингов желающие могли получить порцию свежеприготовленной свинины и большой ломоть грубого черного хлеба.
Элизабет почувствовала, что у нее в животе пусто, однако есть было некогда. Среди людей, стоявших вокруг костра, тетушки Софи не оказалось. Не было ее и среди тех, кто сидел неподалеку за столиками. И только когда Элизабет с графом завернули в переулок, она заметила знакомую фигуру. Нагнувшись над кучей мусора, старушка деловито выуживала из нее кусочки ржавых петель.
При виде этой картины Рейвенуорт застыл на месте.
— Боже правый! Что это она, черт подери, делает?
Увидев тетю, Элизабет так обрадовалась, что бросилась на ее защиту.
— Она что-то нашла в этой куче. Прошу вас, милорд, не сердитесь. Тетя Софи наверняка понимает, что ее поведение нелепо, но ничего не может с собой поделать. Это не в ее власти.
Рейвенуорт фыркнул:
— Но ведь это бред какой-то! Что заставляет ее копаться в мусоре?
Несколько секунд он стоял, наблюдая за тем, как добропорядочная на вид дама в шелковом розовом платье самозабвенно роется в куче осколков, тряпья и железок, и его лицо стало грустным.
Он шагнул к тетя Софи, но в этот момент рядом с ней возникла стайка мальчишек.
— Сумасшедшая старуха! — завопил один из них. — Совсем рехнулась? Зачем тебе эти ржавые железки?
Лицо тети Софи приняло обиженное выражение.
— Их можно починить и почистить, и они будут как новенькие.
— Вот чокнутая! — закричал тощий мальчишка со светлыми вихрами.
И мальчишки принялись обзывать тетю Софи на все лады и швыряться в нее камнями.
Лицо Рейвенуорта стало суровым. Грозно нахмурившись, он вышел из тени и направился к озорникам, явно намереваясь задать им хорошую взбучку. Он открыл было рот, чтобы выдать гневную тираду, но вдруг передумал.
При виде разгневанного графа дети замерли от страха: сейчас им попадет! Элизабет тоже стояла ни жива ни мертва. Внезапно Рейвенуорт улыбнулся. Отвернувшись от детей, он отвесил тете Софи легкий поклон.
— Добрый день, мадам. Не возражаете, если я поближе рассмотрю вашу находку?
— Н… нет, — пролепетала тетя Софи. — Пожалуйста, милорд. — И она осторожно одну за одной стала класть сломанные железки ему на ладонь.
— Какие прекрасные обломки, мадам. Да… просто великолепные! Я был бы счастлив предложить вам шиллинг за каждый.
— Шиллинг? Но ведь…
— В таком случае два шиллинга. Подумайте хорошенько, мадам. Цена отличная.
— Вы предлагаете мне два шиллинга? Но ведь эти обломки…
— Хорошо. Три шиллинга за каждый, но это последняя цена, больше ни пенса.
Несколько секунд тетя Софи ощарашенно смотрела на графа, но, бросив взгляд на пораженных детей, поняла, какую игру он затеял.
25 
