Глава третья

Гемейские крепости

— Ну и где крепость? — спросил Духарев проводника.

— Там, — булгарин показал кнутом. — Вон над той скалой. Видите зубчики чернеют? Это — первая. А вторая — подальше и с другой стороны дороги.

Под дорогой пастух подразумевал торную тропу по дну ущелья — единственную, по которой можно было провести войско через горы. К сожалению, тропу эту блокировали две древние, но еще вполне функционирующие крепости, в которых, по словам Мышаты, ныне располагались ромейские гарнизоны. Крепости эти намертво блокировали перевал, и еще год назад в них сидели булгарские парни, готовые беспрепятственно пропускать друзей и беспощадно сокрушать врагов. Но еще осенью, пока Святослав разбирался с мятежными кметалш, хитроумным ромеям удалось каким-то образом эти крепости занять. Теперь, как только войско союзников войдет в ущелье, ему хана.

Сверху посыплются камни и прочая дрянь, в обычном состоянии безобидная, но в данном случае смертоносная, поскольку падать будет с изрядной высоты. Если же ромеи вдобавок ухитрятся вызвать камнепады и отрезать вход и выход, то ущелье это превратится в братскую могилу для всего войска Святослава. Вот эту военную тайну стратегического уровня и поведал Духареву и великому князю Мышата. Как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. Но от этого «оружия» будет не много толку, если крепости не удастся обезвредить. Так сказало привлеченное к решению вопроса компетентное лицо: угорский князь Тотош.

Тотошу можно было верить: он дважды ходил по вышеупомянутому ущелью в византийскую Фракию. Но тогда в крепостях сидели булгары, которые за определенную мзду готовы были изображать слепых и глухих.

Еще Тотош сказал: если разобраться с крепостями, этот тракт — самый удобный путь в Византию. Все остальные оберегаются несравненно лучше, а добираться до Константинополя морем может только завоеватель-самоубийца. Огненосный флот ромеев изжарит незваных гостей еще на подходе.

Это высказывание тоже никто из советников князя оспаривать не стал. Все помнили, каким радикальным был разгром князя Игоря.

Значит, либо придется отказаться от набега, либо разобраться с крепостями.

— Я разберусь, — сказал Духарев, и вопрос был закрыт. Воевода Серегей, это все знали, отвечает за свои слова.

Вот теперь пришло время разбираться. И Сергей понял, что ситуация несколько сложнее, чем он предполагал.

— Вон она, над той скалой, — показал проводник. — Видите, зубчики стены чернеют?

Разведчики посмотрели в указанную сторону. Точно, чернели зубчики.

— Ага, вижу часового! — сообщил зоркий Йонах. — В нашу сторону не смотрит,

— А чего ему на нас смотреть, — отозвался проводник, местный пастух, нанятый Духаревым за две серебряные монеты. — С этой стороны к ним не подобраться. Да и солнце за нами — слепит.

— А с какой — подобраться? — спросил Велим.

— А там тропка есть — с той стороны по краю ущелья.

— А с нашей?

— А с нашей — никак. Потоку здесь крепость и поставили. А дальше — еще одну.

— А посмотреть на нее можно? — спросил Духарев,

— Можно, — подтвердил пастух. — Вон через тот гребешок перевалим — и увидим.

Чтобы перевалить через «тот гребешок», разведчикам понадобилось немало сил и времени. Там, где местный пастух скакал горным козликом, русы, в большинстве к горам непривычные, ползли еле-еле, по-улиточьи, прилепляясь к стенам и стараясь не смотреть в разверзшуюся под ними бездну.

Лучше остальных чувствовали себя горец-касог по прозвищу Дятел и сам Духарев, в котором в последние дни вновь проснулись навыки скалолаза.

Проводник не соврал: с «гребешка» вид открывался замечательный. В прозрачном горном воздухе крепость была — как на ладони. Даже подслеповатый то местным меркам Духарев видел все детальки. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять: крепость эта является идеальным примером пословицы «видит око, да зуб неймет».

  102