80 
Йонах поднял лук. Тотчас на его плечо легла рука Звана, чуть сжала мышцу, предупреждая: погоди. Но Йонах и так не собирался торопиться. То, как звучали шаги, не говорило об опасности. Напротив, шаг у человека был неровный и неловкий. Человек либо устал, либо ранен...
В трех шагах от Йонаха заворочался и засопел нурман. Потом застонал. Видно, двинул во сне раненой ногой.
Шаги смолкли. Йонах услышал, как тихо-тихо заскользил прочь из ножен меч Звана. Но теперь уже хузарин перехватил руку друга. За мгновение до того, как неизвестный остановился, Йонах уловил характерное шуршание ткани. Йонах осторожно опустил лук на попону и потянул носом воздух...
— Спрячь железо, — прошептал он. — Это женщина. Сейчас я ее возьму.
— Почему ты? — шепотом возмутился Зван, но Йонах уже нырнул во тьму.
Женщина не двигалась, но Йонах отчетливо слышал ее шумное, с присвистом дыхание. Сам он почти не дышал. И подкрадывался с подветренной стороны, чтобы запах его не выдал. Он схватит ее внезапно, как упавший с неба сокол — куропатку. Одинокая женщина в ночном чужом лесу... Это будоражит кровь. Это — как в сказке. Йонах не мог ее видеть, но он уже хотел ее. Он верил, что она молода и красива. Возможно, она вооружена. Но это лишь добавляло азарта. Схватить ее раньше, чем она воспользуется оружием. Схватить, опрокинуть, распластать на земле...
Йонах подобрался совсем близко. Теперь он мог даже различить ее тень в темно-сером просвете между деревьев. Йонах подкрадывался к ней сзади. Он втягивал ее запах расширенными ноздрями. От нее пахло долгим бегом и немножко кровью. И теперь Йонах точно знал, что она молода. Но красива ли?
Женщина его не слышала. Она прислушивалась к оханью и стонам нурмана. Оружия у нее не было. Йонах некоторое время стоял прямо у нее за спиной, вдыхая ее возбуждающий запах, чувствуя тепло разгоряченного тела. Потом шагнул вперед, прихватил ее за шею и правую руку, подсек и уронил на землю. Женщина забилась и захрипела: сдавленное горло не позволило закричать.
— Тише, тише... — зашептал ей в ухо Йонах.
Он мог бы ее ударить, оглушить, а потом без помех овладеть ею, беспамятной, но это было бы скучно.
Кроме того, Йонах не хотел ее обижать. Он еще не видел ее лица, но на ощупь она ему очень нравилась. Давно он не испытывал такого сильного желания. Если она вдобавок окахсется еще и красива, Йонах, быть может, даже возьмет ее в наложницы. Точно, как в сказке. Поймать в ночном лесу красавицу...
Йонах выпустил ее руку — всё равно прижатая к земле, она ничего не могла сделать, только беспомощно елозила по земле коленями, — и рукой полез под задравшийся подол. Женщина мгновенно перестала сучить ногами, попыталась свести колени, но, конечно, у нее ничего не получилось, и ладонь Йонаха проникла между ее ляжек. Женщина перестала сопротивляться, обмякла. Йонах испугался, что придушил ее слишком сильно, ослабил захват... И его добыча тут же воспользовалась этим, чтобы испустить жалобный тонкий вопль. Только один, потому что Йонах снова сдавил ее горло. Но этот единственный крик все изменил.
Мускулистые руки ухватили Йонаха за пояс, оторвали от женщины и отшвырнули в сторону.
Молодой хузарин покатился по земле, ударился головой о ствол дерева (к счастью, не сильно), по-кошачьи зашипел от ярости, вскочил на ноги — уже с саблей в руке — и бросился на врага.
— Йонаш! Стой, дурной!
Голос Звана «перехватил» занесенный клинок лучше, чем любой щит.
Значит, это Зван сдернул его с девки. За такое Йонах любому снес был голову, не раздумывая.
Но Зван — друг, он — свой. И никогда не поступил бы так лишь потому, что захотел овладеть женщиной первым.
Хузарин выругался по-своему и бросил саблю в ножны:
— Ну?!
Зван наклонился, помог женщине подняться. Два силуэта слились в один.
— Йонаш, это же Любушка...
Лицо Йонаха побледнело, губы затряслись... К счастью, было темно и этого никто не увидел.
Если бы кто-то посмел так поступить с Данкой, как Йонах — с невестой Звана, он бы... он бы...
Хузарин медленно опустился на колени, склонил голову и произнес глухо:
— Прости меня, брат...
— Йонаш! Встань! — Зван отпустил девушку, ухватил Йонаха за плечи, почти силой заставил подняться. — Нет твоей вины! Нет! Ты же не знал! Любушка! Мы ведь прощаем его, да?
— Д-да... — слегка заикаясь, проговорила девушка. Ее трясло. Она еще не оправилась от пережитого.
80 
