29 
– Ну и отчество, – сказал Каширин. – Звучит. Так вот, Семен Архипович. Будь любезен, если тебя это не слишком затруднит… Расскажи мне, кому я продал свою машину?
Архипович сморщился всем своим некрасивым лицом, напрягая память. Прикладывая колоссальные умственные усилия, он старался выдавить из себя имя покупателя.
– Ну, там как его. Ну, из вашей конторы начальник. Который здесь свою машину ставит.
Пытаясь ускорить процесс, помогая своей голове, старик свободной рукой похлопывал себя то по ляжке, то по ягодицам.
– Лысый такой. А, Паша Литвиненко. Вот его как зовут.
– Так, так, – сказал Каширин.
Надобность в наводящих вопросах отпала. Разумеется, Литвиненко сегодняшним дрем донесли: Каширин задержан, алмазы конфискованы. И тот успел посуетиться, забрать то малое, что не успел забрать накануне. Машину. Примчался в «Горизонт», когда бывшую инвестиционную фирму покинули милицейские опера, взяли из сейфа секретарши ключи от машины.
И узнали ведь, где лежат ключи. Зря Каширин держал там дубликат. Хотя, какая теперь разница? Литвиненко справился бы с замком и без ключа. А сторожа его хорошо знают, мешать не станут. А уж если им бутылку поставить, ну, тогда и проводят с оркестром.
Карлович смачно икнул. Видимо, организм отказывался принимать пищу всухомятку.
– Он документ показал, то есть генеральную доверенность. Сказал, что вы ему продали машину. Я еще сказал, мол, хорошая машина. И он тоже говорит: хорошая.
– Была хорошая, – машинально подтвердил Каширин. – Лайковый салон, светлый.
– Я что-то неправильно сделал?
– Все правильно. У вас там, в будке телефон. Я позвоню?
– Звони, какой разговор.
Старик отступил в сторону, пропуская бывшего авто владельца вперед себя. Поднявшись на три ступеньки, Каширин очутился в тесном помещении, пропитанным густым спиртным духом, мешавшимся с ароматами чеснока и лука. Пожав потную ладонь своего тезки, Каширин сел за столик, накрутил знакомый номер мобильного телефона. Соединили после второго гудка.
Кажется, Литвиненко не ждал, что сегодня услышит голос Каширина. Даже удивления не стал скрывать.
– Значит, тебя отпустили?
– Под подписку. А ты многое успел, пока я со следователем разговаривал. Машину…
– Брось. Я бы на твоем месте об этом даже не заикался. Сейчас половина одиннадцатого. Ты вот что, приезжай без четверти двенадцать к складам на задах Казанского вокзала. Ты был там со мной. Жди возле ворот. Есть разговор.
Каширин вспомнил темные лабиринты складов, где странная жуть невольно охватывает человека, где посторонней помощи, без проводника легко заблудится и светлым днем. А сейчас в этой темнотище, в этой грязи… Сделалось не по себе. Склады определенно хорошее место для мокрухи. Несколько ударов по голове фомкой. А потом изуродованное тело долго катается по стране в рефрижераторном вагоне, заваленное промерзшими свиными тушами и коробками с куриными окорочками.
– Может, завтра поговорим? Хоть с утра?
– Ты чи-во совсем оборзел? Охренел совсем или как, частично? Кто кому должен? И какие деньги? Не вздумай не придти. Не заставляй себя искать. Когда я говорю приезжай, люди на цирлах бегут. Штаны теряют на бегу. Ты, кстати, откуда звонишь?
– Со стоянки. За машиной пришел.
– Вот прямо оттуда и езжай. Прямой наводкой.
– Хорошо, возьму тачку и еду.
Каширин положил трубку, секунду подумал, набрал номер загородного дома на Рублевке. Долгие гудки. Черт, где же болтается Марина? У соседей? Но есть же домработница. Вот, хорошо, что о ней вспомнил. Завтра же надо ее рассчитать. Нищие люди не имеют домработниц. А Каширин теперь почти нищий.
Он еще дважды набрал тот же номер, но трубку так никто и не снял. Выйдя из будки, Каширин остановился у кромки тротуара, поднял руку.
* * *
На пол дороге к Казанскому вокзалу эмоции отступили, Каширин, сидя на заднем сидении стареньких «Жигулей» смог почти спокойно обдумать положение. Куда он так быстро едет на ночь глядя? Выражаясь высоким слогом, на встречу с судьбой. Говоря по существу, искренне: едет на свои похороны. А если так, стоит ли спешить?
Он тронул водителя за плечо:
– Поворачивай, поедем на Рублевку. Сочтемся.
Каширин, полный самыми недобрыми предчувствиями, извертелся на месте, каждую минуту смотрел на часы. Вот, уже без четверти двенадцать. Литвиненко пунктуальный человек, он уже топчется у складских ворот, ждет. Сегодня ему придется долго ждать.
29 
