Рогожкин позвонил Виктории из телефона-автомата. Долго напрашиваться в гости не пришлось. «Сейчас выезжаю», – пообещал Рогожкин, получив добро, и заспешил в фотоателье «24 часа».
«Мне на паспорт», – сказал Рогожкин приемщице и уже через минуту, освещенный со всех сторон электрическими лампочками, сидел на стуле перед объективом камеры. Карточки были готовы уже через четверть часа, но снимки Рогожкину не понравились. Какой-то он непричесанный и глаза блестят так, будто подряд два косяка выкурил или хорошо ширнулся. Еще тот видок, диковатый. Но пересниматься не хотелось.
Решив не тратиться на такси, Рогожкин добрался до Черемушек на метро, а дальше автобусом.
Переступив порог квартиры, он галантно приложился губами к руке хозяйки, к случаю облачившийся в бордовый халат с глубоким вырезом. Он увидел в комнате скромно накрытый стол с бутылкой посередине. Водка – это хорошо, это кстати. Но сначала дела.
«Давай перенесем все это на полчаса», – предложил Рогожкин. Он попросил у хозяйки ацетон, пилочку для ногтей, пинцет и клей. Уединившись на кухне, долго разглядывал украденный в ресторанном сортире паспорт. Так, Алексашенко Юрий Павлович, тридцати одного году, прописан в Москве, родился в Череповце. Не единожды женат. Последний брак расторгнут два месяца назад. Что ж, ему можно позавидовать. Человек многое успел в жизни.
Рогожкин приступил к делу.
Поставил на плиту чайник, подержал над паром ту страницу паспорта, куда была вклеена фотография его бывшего владельца. Затем вырезал точно по размеру свою фотографию, на пару минут поместил ее в теплую воду. Обтер карточку носовым платком. При помощи пилки для ногтей и монетки выдавил на размякшей в воде фотобумаге нечто, напоминающее уголок объемной печати. Взял в руки тюбик клея…
Рогожкин проканителился с паспортом больше часа, но остался доволен плодами труда, своими золотыми руками.
Никто не скажет, что фотография на ксиве переклеена. Он спрятал торчащий из-за брючного ремня пистолет в кухонной полке, за банками с крупой, вернулся в комнату. Ужин на столе давно остыл, а хозяйка, кажется, готова была надуть густо накрашенные губы. Изголодавшийся Рогожкин быстро сметелил под водочку грибы, вареное мясо и картошку.
Ужин закончился, наступил час расплаты.
Рогожкин вздохнул, скинул трусы и голяком полез на диван. Под одеялом его уже ждала Виктория. Все по справедливости: должна же стареющая женщина получить свой бонус, свои премиальные. Заслужила.
Утро воскресного дня началось с лирики: чашки кофе и домашних блинчиков с творогом. Кормит баба сносно, и вообще, обстановка приближенная к домашней. Еще одну ночь с любвеобильной Викторией, пожалуй, пережить можно, – решил Рогожкин. Сил хватит на двух таких.
Но залипать во вдовьем гнездышке надолго, нет, это не для таких натур. Не для него. Кроме того, теперь у Рогожкина новый паспорт, новая жизнь. С новой ксивой на кармане дышалось легко. И кофе имел совсем иной, особенно приятный вкус. Виктория выкатилась в прихожую проводить молодого кавалера.
– Когда тебя ждать? Вечером?
– Я вернусь, – неопределенно пообещал Рогожкин, стоя одетым в дверях. – Но не сегодня. И не завтра.
* * *
Надо бы позвонить матери или отчиму. Но воспользоваться домашним телефоном Виктории Рогожкин не рискнул. На телефоне он уже обжигался. Он вошел в будку ближайшего телефонного автомата, накрутил домашний номер.
Трубку снял Сергей Степанович: «Коля, где ты пропадаешь?» Возможно, волнение отчима было искренним. «Мать дома?» – задал свой вопрос Рогожкин. «На работе. Коля, к нам уже дважды приходили какие-то незнакомые мужики. Тебя спрашивали. И по телефону звонят без конца. Мы с матерью не знаем, что делать. Тебя что, уволили из музея?» «Сам уволился, – соврал Рогожкин. – Можете сходить, попроситься на мое место. Вас, человека с ученой степенью, возьмут». «Схожу», – то ли шутя, то ли серьезно ответил отчим.
«Если еще будут меня спрашивать, скажите: он уехал из Москвы, – повысил голос Рогожкин. – Надолго. Завербовался в геологическую партию. Это правда. Я звоню из аэропорта. Самолет через полчаса». «Куда, куда ты завербовался?» «Все подробности письмом, – крикнул Рогожкин. – Как прибуду на место, сразу пущу письмецо. Матери привет. Пусть за меня не беспокоится».
Он вышел из телефонной будки, сел на автобус. Через полтора часа он сунул в окошечко администратора гостиницы паспорт на имя Алексашенко, взял одноместный номер, заплатил вперед за пять дней вперед.