4 
— Тетя, я случайно нашел тайник в ванной, — сказал Вадик. — А там большие деньги. Тридцать тысяч долларов.
Обернувшись назад, тетка долго хлопала глазами, поправляла на голове косынку, разглаживала ладонью складки комбинезона, не понимая, о чем речь. Какие деньги, откуда? И какой еще тайник? Вадику пришлось несколько раз повторить свои слова, пока до тетки, наконец, дошло.
— Не дури, Вадя, — тетя Тоня уперла руки в бока. — Положи на место, прилепи плитку, как она была. И забудь обо всем, будто ничего не находил.
— Забудь? — переспросил племянник, не веря собственным ушам. — Это как же: забудь?
— Не гневи бога. Этот Константин Васильевич — самый настоящий бандит. У него это на лбу напечатано. Найдет нас и кишки выпустит.
— Где он будет нас искать? — Вадик сунул деньги в коробку плотно закрыл крышку. — Собака, чтобы наш след учуяла, еще на свет не родилась. Константин Васильевич только наши имена знает. Он даже в паспорта не заглянул. Все недосуг было. Все со своей бабой канителился. Или какие-то дела крутил. Темные.
— Ему паспорта без надобности.
— Но как он нас найдет? Как? С фонарями?
— Уж не знаю, как, но он нас обязательно найдет. Господи, эти бандиты такие жадные до денег. Семеныча из Батумского переулка помнишь? Он делал ремонт в Москве одному такому типу. А как расчет получать, ему вместо денег зуботычин надавали. И спустили с лестницы. Он рад был, что кости целы и живой остался.
Вадим начинал терять терпение. Он думал, что разговор у них другой выйдет. Бабье сердце дрогнет, при виде тугой пачки баксов. Как бы не так.
— Тетя, сколько лет нам нужно пыль глотать, чтобы такие деньжищи заработать? Сколько ремонтов надо сделать?
Вадик потряс перед теткиным носом пачкой долларов. Он хотел крикнуть тетке в лицо, что его молодая жизнь засыхает на корню, что девчонка, с которой Вадик гулял будучи студентом, уехала крутить задницей в стамбульском бардаке. Девчонку можно понять. Она не знала, как выбраться из тоски провинциального городка, из этой беспросветной бедности и скуки. Что он мог предложить той девице, которая расцвела, превратившись в настоящую красотку из голливудского фильма. Ну что? Свою убогую комнатенку в хрущобе на дальней окраине, застекленный, висящий в рамке на стене диплом об окончании автодорожного института и случайные заработки маляра-поденщика? Жалкое существование от халтуры до халтуры? Это даже не смешно. Девчонка не пришла попрощаться, она исчезла навсегда.
Наконец, тетке пора бы знать, что ее никчемная жизнь никому не нужна, даже ей самой. Муж умер, дети разъехались. И нечего бояться, что какой-то московский бандит пришьет ее в темном переулке. Побрезгует испачкаться. А Вадик готов отдать тетке, скажем, три тысячи баксов из тридцати. Даже пять тысяч, лишь бы укоротила язык и поступила так, как он скажет.
— Сколько денег тебе нужно? — хрипло спросил он.
— Подавись своими деньгами.
Вот же упрямая тупая стерва! Вроде бы Тоня еще не так стара, чтобы впасть в маразм. С такими деньгами она еще сумеет устроить личную жизнь, прослышав о ее богатстве, найдется олух, с которым тетка счастливо доживет свой век. Вадик открыл рот, чтобы покрыть родственницу матом, но сдержался. Эдак все испортить можно. Если он один вернется домой с деньгами, бросив здесь тетю Тоню, жди беды. И все мрачные прогнозы непременно сбудутся. Константин Васильевич вернется домой не сегодня, так завтра, выбьет из бабы адрес Вадика. И все, кранты. Хоть сам ползи на кладбище, ищи, где земля помягче, и ложись в могилу.
— Тетя, ведь мы живем, где придется, мотаемся по чужим квартирам, как нищие, — продолжал гудеть Вадик. — Не могу так дальше. Мне тридцать один год. Неужели до старости горбатиться на чужих людей, в этой грязи возиться?
— Я лучше в чужих углах жить буду, в грязи возиться, чем в канаве подохну.
Собираясь с мыслями, племянник присел на кровать, застеленную пленкой. Ковыряя ногтем царапину на ладони, он искал нужные слова и не мог их найти.
Когда зал опустел, Рама и Ошпаренный, отодвинув занавеску, стали наблюдать за происходящим на парковке у кафешки.
— Сейчас вообще все позабирают, — сквозь зубы процедил Килла. — Ведь говорил же лохам…
В этот момент появился Тормозной, он успел не только позвонить, но и заскочить в сортир. Ошпаренный поманил его пальцем.
— Эй, иди посмотри, что с твоими дружками делается.
Несколько молодых парней тесно обступили двух дальнобойщиков, прижав их к кабине КамАЗа. Два водилы, втянув головы в плечи, вяло отбрехивались, впрочем, итог разговора был понятен и без слов. От этой сцены за версту пахло жестокой дракой.
4 
