– Как же, как же, понимаю, – Головченко заволновался и даже привстал со стула. – Очень даже понимаю.
– Тогда через час подъезжайте к автобусной остановке перед кинотеатром «Зенит», мы вас там подберем. Успеете?
– Конечно, успею.
– На работу срочно вызывают, – положив трубку, Головченко повернулся к теще и сказал первое, что пришло в голову. – Каждый квартал требуют от меня обновления репертуара. Специальная комиссия проверяет, чтобы я, так сказать, обновлялся. Ну, чтобы не стоял на месте. Понимаете?
– Еще как понимаю, – Клавдия Петровна улыбнулась змеиной улыбкой.
Наверняка донесет Вере, что её муж поговорил по телефону с какой-то женщиной, наверное, очередной ресторанной потаскушкой и умчался из дома ни свет ни заря. К любовнице умчался. К кому же еще? Придется объясняться с женой. А может, сказать теще правду? Сказать, что самый влиятельный в их городе человек вызывает его, Головченко, к себе, вернее, не вызывает, просит приехать, как старого друга уделить ему немного внимания. Но Марьясов наказал никому не сообщать об их встрече, ни знакомым, ни родным. Его слово закон, значит, правды сказать нельзя. Пока нельзя. Но сегодня вечером из этого уже не нужно будет делать секрета.
– Ладно, мне нужно идти, – он хотел уже встать из-за стола.
– Иди, иди, путайся со шлюхами, – теща осуждающе покачала головой. – После тебя в доме дезинфекцию делать надо.
– Вы знаете, кто мне только что звонил? – Головченко не встал, напротив, он плотнее уселся на стуле. – Это от Марьясова. Слышали о таком? Самый большой человек в этом паршивом городишке. Он предлагает мне по дружбе новую работу. И сейчас я еду к нему.
– Как же, станет с таким как ты Марьясов дружбу водить, – Клавдия Петровна посмотрела на зятя внимательно.
– Можете верить, можете не верить, но только что мне звонили от Марьясова, сейчас я еду прямо к нему, – Головченко для пущей убедительности шлепнул по столу ладонью. – И эту теперешнее место я через него получил. А вот теперь у него для меня новое предложение. Бог даст, может, в Москву переедем.
– Переедите, – передразнила теща. – Ждут вас в Москве.
Головченко, решивший больше не спорить попусту, поднялся и заспешил в ванную.
* * * *
Дверца бордовых «Жигулей» распахнулась, и Головченко, заняв место на переднем сидении, снял с головы меховую шапку и надел её на правое колено. Он поздоровался с водителем и каким-то молодым человеком, сидевшим сзади.
– Так спешил, но все-таки немного опоздал, – Головченко виновато развел руками. – Транспорт еле ходит.
– Пять минут это не считается, – сидевший за рулем Васильев погладил пальцами темные усики и тронул машину. – Я на прошлой неделе отдыхал в вашем ресторане. Так, знаете, слезы были на глазах, когда вы спели «Журавлей». Просто эмоциональное потрясение.
– Правда? – Головченко, не часто слышавший похвалу, заулыбался. – Понимаю, это комплимент, но все равно спасибо.
Машина обогнула по периметру площадь перед кинотеатром, свернула в переулок.
– Что вы, я от чистого сердца, – водитель потрепал рукой лацканы дорогого темно синего пальто. – Трогательно, честное слово.
– Ну, спасибо, – Головченко улыбнулся.
– Правда, очень душевно, – подал голос с заднего сидения молодой человек. – Я тоже ваши песни слышал. Мне понравилось.
– Я далеко не Карузо, как вы уже заметили, – польщенный Головченко обернулся к молодому человеку, решив раскрыть одну из профессиональных тайн. – Голос у меня не слишком значительный, как говорится, карманный. Поэтому в моем положении очень важно правильно подбирать репертуар. И ещё распределять силы, чередовать вокальные вещи с речитативными песнями.
– Это целая стратегия, целая наука почище высшей математики, – молодой человек на заднем сиденье закурил сигарету и протянул раскрытую пачку Головченко. – Угощайтесь.
– Спасибо, час назад я уже курил.
Головченко, в обществе доброжелательных людей быстро оттаял, согрелся душой после неприятного утреннего разговора с Клавдией Петровной, едва не переросшего в отвратительный скандал.
– Курю не больше пяти сигарет в день. Совершенно не пью, два года, как бросил. И стараюсь не простужаться. Да, простужаться мне совершенно противопоказано. Я всегда ощущаю спиной очередь. Много молодых дарований дозрело для того, чтобы занять мое место в ресторане.
– Везде конкуренция, – встрял в разговор водитель. – Кстати, вы никому не сообщили о предстоящей встрече с Марьясовым? Он почему-то не хотел, чтобы об этом узнали посторонние люди.