Местонахождение Яночки установлено через местные агентурные источники по наводке, той самой бумажке, которую переправил в центр Донцов. Яночка живет в предместье Хельсинки у своего дальнего родственника, двоюродного дяди по материнской линии, по фамилии Изотало. В течение последних двух дней с полудня до двух часов дня Яночка крутится на Рыночной площади. Видимо, в этом месте он назначил свидание с каким-то человеком, но этот человек заставляет себя ждать. Завтра Яночка снова появится на том же месте в то же время.
Из Москвы сообщали адрес этого самого Изотало и некоторые подробности его быта. Пятидесяти восьмилетний холостяк, одинокий, довольно зажиточный мужик, имеет небольшую рыбную коптильню. Это так, на всякий случай, информация к размышлению, резервный вариант. Изотало трогать не следует. А в отношении Яночки нужно провести силовую акцию. Уже завтра, на нейтральной территории, точнее, на Рыночной площади, самом людном месте города. Скопище людей, туристы, местные жители, бойкая торговля у причалов – это не дефект замысла. Толпа – это преимущество нападающей стороны. Если, разумеется, знаешь, как этим преимуществом пользоваться. Все мероприятия проводятся в большой спешке. В центре опасаются, что Яночка снова может уйти и затеряться где-то в Европе или по другую сторону Атлантики. Сегодняшней ночью для подстраховки Донцова из Гамбурга вылетает Буряк. После проведения операции Донцов будет эвакуирован из Финляндии в Россию по дипломатическим каналам. Буряк же вернется обратно в Гамбург. Донцов был внутренне к проведению силовой акции, еще в тот момент, когда в Гамбурге заказывал авиа билет до Хельсинки. Но до последней минуты оставались кое-какие вопросы.
Донцов был убежден, что Яночка не должен умереть, ничего не сказав перед смертью, не приоткрыв завесу тайны над личностью пана Петера. Однако московское руководство решило по-своему: провести силовую акцию неожиданно, в тот момент, когда Яночка чувствует себя в полной безопасности, считает, что ему удалось выйти живым из огня. И без допроса.
За годы работы в разведке Донцов освоил ремесло чтения инструкций и приказов между строк. Если Яночку решили убирать сейчас, не получив его показаний, значит, произошло нечто, переломившее весь ход операции «Холодный фронт». Значит, сама операция близка к завершению, точнее, к успешному завершению. Что могло стать этим переломным событием? Ответ однозначный – только задержание пана Петера. Значит, Яночка в игре лишняя фигура. Опасная фигура, которую надо положить на шахматную доску…
Донцов погасил верхний свет, сбросил халат, лег в кровать. Он пожалел, что не взял у горничной плед с электрическим подогревом. Донцов выключил лампу под желтым матерчатым абажуром. Ветер, действительно, разошелся ни на шутку, на улице похолодало. Налетая резкими порывами, ветер бросал в оконное стекло мелкие снежинки. Странные это звуки. Кажется, что под полом шуршат потревоженные мыши. Донцов встал и задернул шторы, снова лег, хотелось заснуть, но сон не шел.
Москва, Лефортово. 15 октября.
Генерал Антипов и подполковник Беляев приехали в Лефортовский следственный изолятор ровно в одиннадцать утра, машину подогнали не со стороны тюремных ворот, а с тыла, со стороны административного корпуса. «Волга» остановилась во внутреннем дворе тюрьмы. Примерно четверть часа заняла стандартная процедура проверки документов и оформления пропусков. В половине двенадцатого Антипов сидел в следственном кабинете и листал бумаги розыскного дела на Михаила Алексеевича Петрова, сорока двух лет от роду, проживающего в Москве, не имеющего определенных занятий.
Вчера Петрова задержали на Белорусском вокзале и доставили сюда, в Лефортово. Поместили в одиночную камеру и по приказу Антипова больше не трогали. По опыту Антипов хорошо знал, как ведут себя люди, если первый допрос проводить в день из задержания.
Обычно подозреваемые уходят в полную отрицаловку: я не я, ничего не знаю, страдаю приступами амнезии. Или начинают орать, брызгая слюной, что будут жаловаться, дойдут до Верховного суда, даже до президента. Встречаются и такие артисты, кто симулирует эпилептические припадки или сердечные приступы. Самые грамотные требуют адвоката, мол, если на допросе не будет защитника, они и рта не раскроют. Но сутки, проведенные в одиночной камере без допроса, действуют на людей самым благотворным образом. Все эмоции растворяются в тюремной тишине, а пар уходит в свисток.