Донцов поднялся с кресла. Сдул графитовую крошку с бумаги, вдвое сложил лист и осторожно опустил его в карман плаща. – Я все понимаю. Спасибо за помощь. Но скажите такую вещь. Конверты, которые лежат в столе… Сколько должно быть?
– Ровно десять штук. А листов бумаги должно быть двадцать. Лично я пересчитываю конверты и листы бумаги. Если наш гость использовал один или несколько конвертов, я докладываю в стопку недостающие. Обычно люди не пишут друг другу писем, а звонят по телефону. Постояльцы гостиниц – совсем другое дело. Они любят писать письма на фирменной бумаге.
– Перед тем, как в номер въехал господин Яночка, вы пересчитывали бумагу и конверты? – Разумеется, пересчитывал. Предыдущий постоялец не пользовался бумагой и конвертами. В таких вещах я не ошибаюсь никогда.
Донцов кивнул головой. Что ж, если старый немец говорит, что конвертов было именно десять, ему можно верить. Значит, Яночка, сидя за этим столом, писал письмо кому-то из своих друзей или женщин. Ниточка тоненькая, но это лучше, чем ничего. Листок, служивший подложкой к письму, нужно будет отправить в Москву вместе с отпечатками лап Яночки. Чтобы эксперты не остались без работы.
– Спасибо за помощь, – поблагодарил Донцов.
– Нашли что-то интересное? – не удержался от вопроса уборщик, душу которого разрывало любопытство.
– Так, кое-что, – частный сыщик загадочно улыбнулся. Донцов вышел в коридор, спустился вниз по лестнице. Яночка в спешке уезжая из гостиницы, мог оставить в номере нечто важное, но не оставил ничего, заслуживающего внимания. Почти ничего. Сейчас Яночка где-то далеко. В другом городе или другой стране. Донцов испытывал недовольство собой, усталость и разочарование. Простреленная рука разболелась то ли от плохой погоды, то ли от пережитой неудачи. Донцов казался самому себе вагоном, отцепившимся от состава. А поезд тем временем набирает ход, скрывается где-то за горизонтом.
Сев в «Опель», Донцов направился в фото студию, где ждал известий Буряк. Донцов утешил себя: те два слова, что удалось прочитать – уже зацепка, уже версия, которую надо срочно проверить. Итак, есть два слова: Хельсинки и Изотало. С Хельсинки все ясно. Последнее слово может быть названием улицы или фамилией какого-то господина или дамы.
* * * Москва, Ясенево, штаб-квартира Службы внешней разведки. 12 октября.
Последние полутора суток генерала Антипова не покидало чувство, что удача, большой успех где-то рядом, буквально в шаге от него. За оглушительным провалом в замке «Водичков» мелькнула тень удачи.
В своей шифровке от десятого октября Колчин сообщал из Праги, что ему удалось встретиться с Сергеем Тарасенко, допросить этого типа и выяснить у него подлинное имя пана Петера. Как и следовало ожидать, пан Петер – это всего лишь псевдоним, кличка некоего Михаила Петрова. Человека, который помогает Тарасенко отстирать грязные деньги, собранные с подконтрольных ему уличных проституток. К сожалению, более полными данными о Петрове Тарасенко не располагает. Но если собрать всю информацию, что получена на Петрова, его личность можно установить.
Не откладывая дела в долгий ящик, Антипов вызвал подполковника Сергея Васильевича Беляева и поручил ему, используя все силы и средства, немедленно решить эту задачу. Следует создать оперативную группу, которую будет курировать Антипов, подключить к делу контрразведчиков из ФСБ, пограничников, работников паспортно-визовой службы и, наконец, центрального аппарата МВД. «Итак, нам известно имя и фамилия подозреваемого, – инструктировал Беляева Антипов. – Известен его возраст: приблизительно сорок три года. Плюс минус четыре года. Рост метр восемьдесят. Телосложение спортивное». «Особых примет не имеется», – уточнил Беляев.
«К сожалению, не имеется, – кивнул Антипов. – Говор у него московский, Петров акает. Одно это обстоятельство может облегчить работу. Но не надо впадать в другую крайность: ограничивать круг поисков кольцевой дорогой. Петров может жить в любом российском городе, хоть в Мурманске, хоть в Хабаровске, хоть в Сочи». По убеждению самого Антипова, Петров быстрее всего найдется в Москве, но пройтись мелкой гребенкой по всей стране нужно хоть для очистки совести.
Генерал сказал: «По отзывам Колчина, Петров владеет как минимум одним иностранным языком, не косноязычен, свободно излагает свои мысли и соображения. Можно смело предположить, что он имеет высшее образование или даже ученую степень. На руках заграничный паспорт, оформлена виза в одну из европейских стран. Что еще в нашем активе?»