24 
По мнению Сирины, она могла куда большему научиться дома, где разговаривали не только о юбках с обручем и модных прическах.
Очевидно, подобных хихикающих девиц предпочел бы лорд Эшберн. Тех, которые прикрывают лица веерами и трепещут ресницами над ними. Они пьют фруктовый пунш и носят флакончики с нюхательной солью и кружевные носовые платочки в своих ридикюлях. Пустоголовые дурочки. Наверняка Бригем целует руки таким женщинам на лондонских балах.
Подъехав к реке, Сирина пустила лошадь шагом. Было бы приятно немного посидеть у воды. Будь у нее время, она проехала бы до озера. Это было ее любимым местом, когда она была огорчена или хотела побыть в одиночестве.
Но сегодня она не была огорчена, напомнила себе Сирина, соскальзывая с седла. Ей только хотелось подышать воздухом. Повесив поводья на ветку, она прижалась щекой к шее кобылы.
Ах, эти лондонские балы, снова подумала Сирина и вздохнула, не сознавая, что вздох был тоскливым. Мать и Гвен рассказывали ей о них. Зеркала, лакированные полы, сотни свечей. Красивые сверкающие платья женщин. Мужчины в белых завитых париках.
Сирина закрыла глаза, пытаясь представить себе все это. Она всегда питала слабость к музыке. На фоне плеска реки Сирина будто бы услышала звуки менуэта. Потом должен быть рил [27]. Но сначала медленный изящный менуэт.
Она начала двигаться в такт звучащей в ее голове мелодии все еще с закрытыми глазами, протянув руку невидимому партнеру.
Разумеется, лорд Эшберн дает балы, думала Сирина. Все красивые женщины приходят на них, надеясь хоть раз потанцевать с ним. Улыбнувшись, Сирина сделала поворот и вообразила шуршание нижних юбок. Если бы она была там, то надела бы платье из темно-зеленого атласа, сделала бы высокую прическу и напудрила бы волосы, чтобы бриллианты сверкали в них, как лед на снегу. Все мужчины, с их пенящимися кружевами и туфлями с пряжками, были бы ослеплены. Но она бы танцевала только с Бригемом, долго-долго, пока будет играть музыка…
Он танцевал бы в черном — это ему к лицу. Да, в черном с серебром, как той ночью, когда он вошел в комнату Колла, где горели только свеча и камин. Но на балу свет должен быть ослепительным, сверкающим в зеркалах, поблескивающим на серебряных пуговицах. Они бы смотрели друг на друга. И он улыбнулся бы своей особой улыбкой, которая смягчает его взгляд и заставляет сердце таять.
Вот он протягивает руку, и она вкладывает в его ладонь свою. Его поклон, ее реверанс. А потом… Сирина открыла глаза.
Ее руку легко сжимала другая рука, а глаза, все еще затуманенные мечтой, смотрели на Бригема. Граф встал таким образом, что солнце сияло позади него, и лицо казалось окруженным ореолом. Он был в черном, как в ее воображении, но это был простой редингот, без серебряного шитья и драгоценностей.
Медленно Бригем поднял ее руку. Сирина могла бы поклясться, что все еще слышит музыку, и она тряхнула головой.
— Мадам, — улыбаясь, Бригем поднес ее руку к губам, — вы, кажется, без партнера.
— Я… — Сирина тупо уставилась на их соединенные руки. Яркий блик на его перстне с печатью напомнил ей о времени, месте и различиях. Она отдернула руку и спрятала ее за спину вместе с другой рукой. — Что вы здесь делаете?
— Я рыбачил. — Повернувшись, Бригем указал на удочку, которую прислонил к дереву. Рядом с ней на берегу лениво паслась его лошадь. — С Мэлколмом до недавнего времени. Он захотел вернуться и взглянуть на Бетси.
Сирина почувствовала, как краска заливает ее щеки, когда подумала о том, как нелепо, должно быть, выглядела во время менуэта без партнера.
— Ему бы следовало заниматься уроками.
— Я уверен, что он сделал их утром. — Будучи не в силах противостоять искушению, Бригем шагнул назад, чтобы лучше ее видеть. — Могу я спросить, всегда ли вы танцуете в лесу одна — и в бриджах?
Смущение в глазах Сирины сменилось гневом.
— Вы не имели права шпионить за мной.
— Вы застигли меня врасплох, клянусь вам. — Бригем сел на камень, положил ногу на ногу и улыбнулся. — Я думал о том, сколько еще форелей смогу поймать, когда по лесу проскакал всадник с шумом, способным распугать всю рыбу на несколько миль в округе. — Он не добавил, что ее стремительное приближение заставило его обнажить шпагу.
— Если бы я знала, что вы здесь, — сказала Сирина, — то выбрала бы другую дорогу.
— Несомненно. Тогда я не удостоился бы восхитительного зрелища — вы в бриджах.
24 
