Особенно,... 
46 
Именно таким образом полиция обнаружила бывшую уборщицу Урселя Розеллу Руссо. Потом шли долгие выяснения местопребывания этой женщины в момент убийства, того, где она достала деньги, которыми оплатила свои долги, допросы ее и ее сожителя, обыск в квартире. Многое подтверждало ее вину, но окончательным доказательством стала идентификация волос Розеллы Руссо с волосами из рук убитой. Доктор Бальтазар сам приехал к ней на дом, где задержанная находилась под наблюдением полиции. Он взял пробы волос с разных участков головы и поехал к себе в лабораторию. И вскоре имел полное подтверждение того, что в руках убитой Жермены Бишоп остались волосы именно Розеллы Руссо.
Это убийство и это расследование, о которых много писали в газетах, произошли всего лишь год назад. Потому и Викентий Павлович, и доктор Бероев хорошо их помнили.
Бероев достал лупу, и они вдвоем стали рассматривать выложенные на стол волоски. Они были не длинные – сантиметров десять-пятнадцать.
– Мужские? – спросил Бероев.
– Похоже… Но сейчас и женщины стригутся коротко.
– Только не в нашем городе! Я таких не припомню.
Викентий Павлович засмеялся.
– Однако, – сказал он, – и такой вариант нельзя сбрасывать со счетов… Какого же они, по-вашему, цвета?
– Трудно сказать вот так, на глаз, по нескольким волоскам… Этот темнее, а этот светлее.
– Что ж, факт известный: на голове одного и того же человека встречаются волосы разного цвета.
– Знаю, – кивнул доктор. – Надо лбом, висках и затылке могут различаться довольно сильно, хотя в общей массе создают однородный оттенок.
– Вот что, дорогой друг, – сказал следователь решительно. – Я у вас эти волосы забираю, отправлю их в Харьков, в нашу судебно-медицинскую лабораторию. По сути дела, она еще только формируется, но кое-какие исследования уже ведутся – медиками, химиками, серологами. Волосами, правда, заниматься еще не доводилось… Тем более это будет интересно. К тому же я знаю, мы в управлении только-только получили новую книгу, написанную как раз доктором Бальтазаром и Марсель Ламбер: «Волосы человека и животного». Я перешлю вам один экземпляр, когда вернусь в Харьков.
– Буду вам очень благодарен! Но все же, Викентий Павлович, даже если в лаборатории сумеют исследовать эти волосы – что это даст? Ведь для идентификации нужны волосы того, кто подозревается в убийстве! А после того, как оправдали Кокуль-Яснобранского, – такого нет…
Петрусенко небрежно пожал плечами:
– Уж это предоставьте мне. Как знать…
Днем Викентий Павлович зашел в «Три мельницы». Он уже бывал в этом мужском клубе для местной аристократии, ему здесь нравилось. Над входом висело изображение трех водяных мельниц на золотом поле – старинный герб города. Из холла первого этажа с гардеробом ковровая дорожка вела в курительную комнату, затем шли кафе, бильярдная, комната с ломберными столиками, несколько небольших уютных кабинетов для отдыха и общения. Витая лесенка спускалась в подвальное помещение, где был устроен ресторан с изысканной кухней. Широкая лестница поднималась на второй этаж – к библиотеке, читальному залу и нескольким небольшим меблированным комнатам, где можно было остановиться на несколько дней…
Следователь поднялся сразу на второй этаж. Он хотел просмотреть сегодняшние газеты, а потом спуститься в кафе. В библиотеке сидело несколько человек, почти всех он уже знал в лицо. Следователь учтиво поклонился и присел к столику с газетами. И только начал листать, как его окликнули. Мировой судья попросил разрешения присесть рядом.
– Конечно, конечно! – Викентий Павлович подвинул соседний стул. – Прошу вас.
Краем глаза он заметил, что сидевший недалеко, через несколько столиков, фабрикант Матвеев бросил на них ироничный взгляд и насмешливо покривил губы. Судья, в свою очередь, тоже покосился в сторону Матвеева и вдруг попросил:
– Господин Петрусенко, давайте спустимся в кафе! Я угощу вас, поговорим… Здесь не та обстановка!
«Ага, – подумал Викентий Павлович довольно. – Я-то думал, он собирается полюбопытствовать о ходе расследования. А у него есть разговор. Отлично». Разговоры он любил.
Мужчины сошли в кафе, сели за столик. Судья заказал по рюмочке коньяка, турецкий кофе, тартинки. Чувствовалось, что он не знает, как начать.
– Понимаете, – произнес он наконец, – я тоже представитель закона. И закон для меня важнее всего… Даже дружеских уз…
46 
