Особенно,... 
66 
– Подземным ходом?
– Да, им. Есть у меня одно предположение. Первыми владельцами имения были не Берестовы – князья Урбашевы.
– Помню, ты рассказывал о декабристе Дмитрии Урбашеве, последнем в этом роду.
– Да. «Замок» был построен князем Владиславом Урбашевым в 1601 году. Тридцатипятилетний князь Владислав, еще холостой, здесь и поселился. Доподлинно не известно, но в архивах я наткнулся на документы тех времен, в которых есть намеки на то, что этот Урбашев состоял в каком-то тайном рыцарском ордене – возможно, последователи запрещенных к тому времени тамплиеров.
– О, какая старина! – воскликнула Люся. – Но орден храмовников был католический?
– Папская же церковь его и упразднила и жестоко преследовала. А вот Урбашев много времени провел во Франции… Впрочем, это все не достоверно.
– Первый Урбашев и последний тяготели к тайным обществам, – не удержался, вставил фразочку Викентий Павлович. – Однако, Вадим, продолжай.
– Как бы там ни было, а какая-то темная история с первым хозяином «Замка» связана. А вот что известно точно, так это то, что он очень дружил с главным друидским жрецом с хутора колдунов.
– С Антонием Сураевым?
– С ним. Сураев был несколько постарше – ему было слегка за сорок. Дружба оказалась крепкой, вплоть до того, что Урбашев женился на одной из дочерей Сураева, дав ей свой титул, и тем самым вернул высокое положение… Когда ты, Викентий, рассказывал о подземном ходе, я вот что подумал: а не вырыли ли этот ход князь Влад и жрец Антоний для каких-то своих тайных целей? Конечно, особого значения теперь это не имеет, но все же – интересно.
– Что ж, твое умозаключение довольно логично. Но это и правда дела давно минувшие и к нашим событиям отношения не имеют. Жаль погибшего молодого парня… Ну, а что Сычиха – последняя хуторянка из друидов?
– Очень интересная особа, я видел ее пару раз в Серпухове.
– Значит, она не сидит сычом на своем колдовском хуторе?
– В основном, конечно, там обитает, но иногда выбирается в свет.
– На помеле? – пошутил Викентий.
– Как бы не так! В кабриолете! Представляешь, сама правит!
– Ого! Знаешь, я очень хочу навестить ее. Есть у меня несколько важных вопросов к ней. А вдруг ответит? Или я сам кое-что пойму…
20
Ночью Сычиха пришла к Коробовой в сон. Именно пришла, а не приснилась. Тамила Борисовна была убеждена: она не просыпалась! Значит, все происходило во сне? Но в то же время и наяву…
В ночь после встречи с призраком Коробова спала неспокойно. Она сама не могла понять своих чувств. Испугалась? Нет, чувство, заставившее ее в те минуты окаменеть, не было простым суеверным страхом. Скорее, жгучим любопытством: «Неужели в самом деле призрак?» И черной тревогой: «А вдруг мистификация? Тогда, значит, кто-то знает о ее планах?» И лихорадочным возбуждением: «Что-то надо делать, и скорее, а то будет поздно!» И злостью: «Нет, никто мне не может помешать!» И чем-то еще, еще… Единственная мысль, которая даже не возникла у нее в сознании, – отказаться от задуманного. Отказаться она не могла – слишком много уже сделано, слишком много уже положено на одну чашу весов. Там же, на этой чаше, – судьба и счастье ее сына, ее дорогого Андрюши, ради которого… Да что там говорить! Она ведь мать! Тем более что на другой чаше – маленький, никчемный, никому не нужный мальчишка…
Все эти мысли долго не давали ей уснуть. Но потом усталость одолела, она заснула, видела сон: неясный, сумбурный, но совершенно понятный, поскольку был продолжением дневных забот: погибшие Роман и Елена, их сын, ее Андрюша со своей невестой… Но в какой-то момент, совершенно внезапно, на расплывчатые сновидения опустился черный занавес, зазвучала тихая тревожная музыка, и в непроницаемой завесе открылась сводчатая дверь. Из нее, в отблесках света пламени, вошла к ней Сычиха. Она была совсем не такой, как при реальной встрече. Статная, красивая женщина средних лет, в платье из воздушной, мерцающей ткани, которое, казалось, каждую секунду меняет и цвет, и форму. И все же это была Сычиха. Она усмехнулась насмешливо:
– Оплошала ты, Милочка, ошиблась я в тебе! Думала: принесешь жертву богу Таранису, и введу тебя в пиршественную залу Дагда.
Колдунья оглянулась: свет за ее спиной загорелся ярче, музыка заиграла громче, в нее стали вплетаться голоса, выкрики, взрывы смеха. «Уж не там ли пиршественная зала?» – мелькнула у Коробовой мысль.
– Верно догадалась! – ответила ей Сычиха. – И отсюда – любой путь тебе будет открыт: хоть на северный остров со стеклянной башней, к демонам-фоморам, хоть на запад, к островам блаженных, где вечность, изобилие и молодость… Нам, друидам, все равно, что верхний мир, что нижний, мы везде желанны… Но ты оказалась слаба, бегает твоя жертва по земле.
66 
