105 
– Архипов, ты там? Или ты чем-то занят? Разглядываешь своего Шагала? Жалко с ним расставаться?
Бирюков подумал, что ждать развязки придется долго. Если люди Горобца станут разговаривать с каждой запертой дверью, то до конца коридора и за час не дотопают. Но и на этот раз он ошибся в расчетах. Бирюков зажмурился от ударившего в глаза яркого света. Высунулся в коридор, посмотреть, что же там происходит, но не успел ничего толком рассмотреть. Хлопнул выстрел. Чуть выше головы просвистела пуля, врезалась в стену. За ней ударила другая.
– Вон он, сука, я держу его, – высоким голосом крикнул мужчина. – Теперь не высунется.
Бирюков, еще плотнее прижался к стене, выставил обрезанный ствол помпового ружья и взвыл от боли. Пистолетная пуля, ударила в цевье с такой силой, что выбила оружие из рук. Бирюков подумал, что сломаны пальцы. Он не мог высунуться, не мог хоть на секунду увидеть того, что происходит в коридоре, в нескольких метрах от него. Он сжал пальцы в кулаки. Все в порядке, кажется, руки работают. Обрез валялся на полу в двух шагах от Бирюкова. Наклонись, протяни руку и он твой. Близко, а не дотянуться. Попадешь под пули. Следующий выстрел прозвучал где-то рядом.
– Не подходи, у меня граната, – заорал Бирюков. – Все разнесу, мать вашу.
В ответ пули ударили в кирпичную стену, выбили облако коричневой пыли. Бирюков зажмурился слишком поздно, протер глаза кулаком, но это не помогло. Глаза наполнились слезами, мир расплывался, делался водянистым и зыбким. Выстрелы гремели один за другим, с интервалом в три-четыре секунды. Хлопки становились все ближе. Видимо, один из парней перезаряжал свою пушку, когда другой нажимал на спусковой крючок. Стрелявшие медленно, шаг за шагом приближались к нему.
– Все, – крикнул Бирюков. – Бросаю гранату.
– Бросай, падла. Ловлю.
Архипов, запертый в хранилище, слышал все, что происходило в коридоре. Он лежал вдоль стены, прижавшись плечом к трупу Ремизова, чувствуя, что не может пошевелиться от страха, потеряв чувство времени и пространства. Кажется, что стрельба в коридоре продолжается бесконечно долго. Не одну-две минуты, а полчаса или того дольше. Пистолетные выстрелы гремели, кажется, у самого уха. Но ответных ружейный выстрелов не было. Возможно, Бирюков хитрит, он что-то задумал. Или, что вернее, он уже мертв. Архипов зажал уши ладонями, уткнулся носом в плечо покойника и всхлипнул.
Бирюков вытащил из брючного кармана зажигалку, присел на корточки. Выступ стены до поры до времени защищал его. Но то была слабая защита, всего один неудачный рикошет, и жизни останется меньше, чем соли на кончике ножа. Попавшая в глаза кирпичная пыль по-прежнему мутила взгляд. Пули щелка о стенку. Действуя на ощупь, он нашарил одной рукой бутылки с растворителем, смешанным с машинным маслом, фитили, вставленные в горлышки и зажатые пробками.
– Ну, тварь, где твоя граната? – тонкий визгливый голос оказался совсем близко. – Бросай, я жду. Скотина…
Большим пальцем Бирюков откинул колпачок зажигалки, повернул колесико. Поднес огонек к тряпке, вылезавшей из бутылочного горлышка. Лоскут, пропитанный растворителем, ярко вспыхнул. Бирюков, приподнялся и, высунув руку из-за угла, запустил бутылку наугад. Перевернувшись в воздухе, посудина врезалась в стену и, разлетевшись на части, залила горящим раствором коридор. Пронзительно по-бабьи закричал человек. Пистолетные выстрелы стихли. Бирюков присел, поджег фитиль второй бутылки. Высунулся и, кинув ее подальше от себя, спрятался за углом.
Он слышал, как по сторонам брызнули осколки стекла. Человек закричал еще громче, пронзительнее. Бирюков шагнул вперед, поднял с пола обрез ружья. Коридор был объят пламенем, сделалось жарко. Бирюков нажал на спусковой крючок, передернул затвор и выстрелил еще раз. Человеческие крики стихли. Теперь Бирюков видел перед собой стену пламени и черный вонючий дым. Что-то темное, напоминающее абрис человеческой фигуры метнулось в противоположный конец коридора. Человек, объятый пламенем, бежал к служебному туалету, к раковине, полной ржавой воды. Он потянул на себя полуоткрытую дверь, но она почему-то не поддалась. Человек рванул дверную ручку изо всех сил. Грянул ружейный выстрел. Пальнул обрез, укрепленный на унитазном бачке. Тишина. Стало слышно, как что-то потрескивает в огне.
Бирюков присел на корточки, стянув с себя пиджак, накрыл им голову. Но дышать было уже нечем. Горячий воздух продирал горло, дм забивал глотку.
105 
