107 
Нэнси все еще была в шоке, лишь наполовину понимая их разговор.
— А Херцог?
Жень молчал, но молчание его говорило о многом. После паузы он ответил:
— Сейчас я приготовлю ему трубку. И еще одну про запас. Больше никто и ничем ему не поможет. Он нетранспортабелен, мы не можем его нести. И не можем больше оставаться рядом: нас схватят или убьют на месте.
Все трое ощутили невысказанное облегчение оттого, что иного выбора, кроме как оставить умирающего Антона Херцога, не было. Ему не суждено вернуться в Дели и выздороветь, не суждено подготовить вторую экспедицию и вернуться в Шангри-Ла, если, конечно, царство действительно существует. Он умрет в одиночестве, его чары будут разрушены раз и навсегда; они отвернутся от него и тем самым отвергнут его страшную правду, чтобы добрая воля восторжествовала. Жуткая таинственность Антона обернулась кошмарным сном. И все же, несмотря ни на что, бросать его было бесчеловечно. Нэнси несколько мгновений стояла, глядя на оболочку Антона Херцога — знаменитого журналиста, блестящего ученого, обезумевшего и одинокого на пороге смерти, затерявшегося в этом вероломном уголке планеты. Нэнси не выдержала и горько зарыдала, повернувшись к диким джунглям. Где-то высоко в небе прогудел самолет. Пора уходить. Жень попрощался и зашагал прочь по тропе, а Нэнси и Джек начали свое последнее восхождение.
Нэнси карабкалась вверх, а слезы все бежали из глаз. Она проделала такой путь, столько выстрадала и узнала — ради чего? Чтобы бросить умирать человека, которого так долго искала? А вдруг Херцог говорил правду и их жизни были лишь игрой кукловода? Джек Адамс никогда не советовался с Оракулом, избегая его планов и интриг, но сама Нэнси чувствовала силу книги, мощь ее психологической обработки и некое присутствие, до самого конца управлявшее ими всеми, постичь суть которого никто даже не надеялся.
Нэнси замерзла до костей и проголодалась, у нее осталось одно желание: уйти подальше от людей, отделиться от них. Все в этом мире напоминало жуткую карусель, чудовищный фарс, устроенный дьяволом и демонами. Счастьем здесь называли себялюбие — это и есть истина мира. Рыдая и хватая ртом воздух, опустив голову, Нэнси устало брела по тропе. А позади, в пещере, живой или уже мертвый, остался он — дикарь ли, безумец ли? — человек, чья жизнь непостижимым образом переплелась с ее жизнью: Антон Херцог.
Эпилог
Нью-Йорк
Жень оказался прав: торговцы солью стояли лагерем на продуваемом всеми ветрами плато. Их юрты покрывали ячьи шкуры, чуть поодаль яки щипали траву из-под тонкого снежного покрывала, шумной стайкой носились дети. Поначалу пришельцев встретили с подозрением и враждебностью. Неудивительно, подумала Нэнси, — они с Джеком являли собой странное зрелище: двое оборванных белых, смущенных и растерянных. Однако золото и фотографии далай-ламы сделали свое дело, и торговцы стали заметно дружелюбнее. Гостей привели в палатку вождя — задымленный вигвам, где человеческие фигуры контурами угадывались в темноте. Вождь, свирепого вида мужчина с саблей и пистолетом за поясом, принял дары. Он выделил двух юношей и одно животное, чтобы проводить белых людей до границы и показать им тропу, спускавшуюся через темное ущелье вниз к подножиям Гималаев, а оттуда — к солнечным берегам Брахмапутры.
Как и предсказывал Жень, путь был трудным, но в конце концов Джек и Нэнси добрались до деревни. Оттуда за двенадцать часов на попутных грузовиках они доехали до отдаленной железнодорожной станции в глуши индийского штата Сикким. После тридцати шести часов путешествия в переполненном вагоне они выбрались на перрон Центрального вокзала Дели, сонные и не верящие происходящему.
Прошло шесть месяцев; Нэнси Келли давно покинула Дели. Позже она узнала от Кришны, что индийская полиция прекратила поиски Антона Херцога. Правительство Китая сообщило, что считает его мертвым, хотя тело не обнаружено. Кости его, по всей видимости, растаскивают гималайские стервятники после анонимных небесных похорон в Пещере магов. Обвинения в шпионаже были забыты, и полиция разрешила Нэнси свободный выезд.
Оставалось только встретиться с Майей. Нэнси провела целое утро в мучительных раздумьях, что сообщить женщине. Наконец она заставила себя написать, что добралась до Тибета и там нашла Херцога; он умер, писала Нэнси, у нее на глазах. Майе следует отнести завещание адвокату и получить деньги на воспитание ребенка. Нэнси подумала и закончила письмо строчкой: «Антон Херцог умер с вашим именем на губах. Его последним словом было „Майя“». Это была ложь, но ложь благая. Стоило ли рассказывать Майе, что на смертном одре Антон ни разу не вспомнил о ней?
107 
