24 
Поймав третьего, Ласковин выпустил зонт и вогнал правый каблук в пропитанную алкоголем печенку «быка», после чего точным ударом в висок уложил удальца в тот же слякотный коктейль.
Оставался еще один бандит, как раз в этот момент выбравшийся из машины. И он, единственный из всей компании, разглядел, с кем имеет честь, до начала боевых действий: то же лицо в том же обрамлении – три бойца, вырубленные за несколько секунд.
Четвертый не был героем. Нырнув обратно, он рванул с места, и «восьмерка», взмахнув дверцей, как подраненная птица – крылом, умчалась к заветному гнезду на Мастерской.
С глубочайшим удовлетворением Андрей влепил оиц-ки в ухо второго, присоединив его к группе «купающихся». Именно в этот момент кто-то истошно завопил «Милиция!», а некий не в меру усердный дедок сделал попытку прихватить Ласковина за локоть. Андрей увернулся, шагнул к дородной даме, все еще восседавшей на приземистом Коляне, как Молла Насреддин на ишаке, и, подав руку, помог ей подняться. Потом поднял сумку (надо же, килограммов на двадцать, не меньше!) и протянул хозяйке.
– Спасибо, молодой человек! – поблагодарила дама и тут же испустила инфразвуковой вопль, увидев, во что превратилась ее шуба.
Продемонстрировав десятку собравшихся зевак, кто есть кто, Андрей поднял зонт, сложил его, стряхнул и, протиснувшись между прыщавым парнем и замотанной в тряпье бабкой, покинул сцену. Зрители не очень огорчились. Им осталась дюжина банок пива, полураздавленный Колян и пара его приятелей, художественно раскинувшихся в грязи.
Прыгнув в очень кстати подвернувшийся трамвай, Андрей доехал до площади Репина, перебрался через Фонтанку, по пути воткнув зонт в звено чугунной цепи на мосту, и, уже на углу Рижского и Старопетергофского поймав тачку, доехал до «Горьковской». По дороге обдумав случившееся, Андрей решил, что он болван. Но болван удачливый.
Оказавшись на Кировском, из первого же закрытого телефона-автомата Андрей позвонил в офис и, слегка изменив голос, попросил к телефону Абрека.
– Ласковин,– представился он, когда телохранитель шефа взял трубку. Он проигнорировал то, что телефон может прослушиваться. Кто, кроме бывших диссидентов, думает об этом в России?
– Ласковин! Что слышно в Датском королевстве?
– Что слышно? Слышно, братан! Хорошо слышно! Петрович с утра скулит в трубку. «Тобольцы» посулили ему крутой разбор, но он отбрехался, жучара! Кое-кто теперь у Коня первый враг, усек? – И хохотнул.
– Усек,– сказал Ласковин.– Чего ржешь?
– А? Да тут он мне одну бумажку подсунул, еще одну бумажку, улавливаешь? Адреса кое-какие. Звякни мне вечерком после девяти сюда, в контору, потрендим!
– Давай сейчас,– сказал Андрей.– У меня мобильника нет! – Перебросил трубку к другому уху и зашипел от боли.
– Ты что? – насторожился Абрек.
– Так, пустое. Давай диктуй.
– Нет, братан, извини. Сейчас нельзя, ушей много. Позвони вечером, как сможешь.
– Хрен с тобой! – буркнул Ласковин, убирая записную книжку.
– Дал ты им просраться,– произнес Абрек с неопределенной интонацией.– Свидимся – расскажешь?
– Когда свидимся?
– А вообще… Андрюха, ты, конечно, крутой, но валил бы к финикам! Или в Магадан. Хрен с ними, с адресами. Конь, он хитрожопый, а тебя убьют.
Я Гришку знаю. И Крепленого знаю. Братан на него батрачил, пока на зону не попал. Крепленый, он всех подымет, а тебя найдет. А найдет… не дай Бог. Вали, Андрюха, ты же им и так вставил по самый корень! Вали, не думай!
– Ладно,– ответил Ласковин.– За совет спасибо. Кончили разговор, Абрек. Вечером позвоню.
– Тупой ты, Ласковин, как баран! – сердито сказал телохранитель и бросил трубку.
Андрей пожал плечами: этот человек был похож на водителя, одной ногой нажимающего одновременно на тормоз и на газ. Или это виртуоз, или у него с «крышей» не в порядке. Не с той «крышей», которая на джипах, а с той, которая может дать протечку в подсознание.
Впрочем, с протечками в подсознание у Андрея тоже был личный опыт. Вот уже десять с лишним лет внутри Андрея обитал некто отмороженный.
И только твердое сознательное желание гражданина Ласковина Андрея Александровича, двадцати девяти лет, обладателя диплома о высшем образовании, коричневого пояса каратэ-до и хорошего парня, держать этого, из подсознания, глубоко внутри, помогало вышеназванному гражданину избежать психушки. Но и вопреки этому желанию тот, второй, ухитрялся напоминать о себе ночными кошмарами… или совершенно нелогичными действиями. А может быть, Андрей с такой легкостью бросил на весы свою жизнь еще и потому, что догадывался: рано или поздно тот, из подсознания, выберется наружу, и тогда…
24 
