ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  66  

– А жена Десятникова успокоилась?

– Старик умеет успокаивать. А жена вышла из ликбеза, села за руль какой-то иномарки и укатила. Теперь Десятникова могут с кафедры турнуть. Ирка себе целый день места не находила.

– Черт с ней, с Иркой и с Десятниковым тоже – сказала Лена. – Ирка – это вообще не женщина, а теремок на гнутых ножках. А Десятников самоуверенный болван, петух гамбургский. Этот Олег Олегович давно уж для меня пустое место. Сама не понимаю, что я нашла в нем в свое время? Где у меня глаза были?

Егоров остановил воспроизведение, перемотал ленту назад и прослушал последние реплики Лены. Тон девушки показался ему фальшивым, неубедительным. Он поднялся с кресла, распахнул форточку и прикурил новую сигарету. А эта Вероника ничего себе девица, говорила много, но о главном ни слова. Даже не обмолвилась, что отношениями Лены и Десятникова интересовался какой-то мужчина, назвавшийся доверенным лицом Романова. А она, Вероника, разумеется, ничего не сказала, потому что о взаимоотношениях доцента и Лены ничего не знает, а если бы знала…

Вероника молчит, хотя наверняка уже связала исчезновение Десятникова и тот самый разговор с Егоровым в кафе мороженом. А может, потому и молчит, что поняла: дело тут нечисто, жалеет, что языку дала волю? Или совесть заедает? Вряд ли, совесть, как ей и положено, спит. Вероникой двигают исключительно шкурные соображения. Впрочем, не важны побудительные мотивы к действию – важно само действие, – решил Егоров. Вероника молчит – это главное. Он нажал кнопку диктофона.

– Я ведь тебе ещё тогда говорила: держись от него подальше, – в голосе Вероники появились назидательные нотки. – Совершенно пустой человек. Но ты меня не послушала. А теперь Никифорова запросто вызовут в деканат, поговорят с ним по-хорошему. Спросят, с кем из студенток поддерживал отношения Десятников? Его припугнут, мол, срежем на экзамене, и он поделится своими соображениями. Красный диплом – ради этой цели он родную мать заложит.

– Соображения Никифорова – пустые слова. А если ко мне начнут приставать с расспросами, просто пошлю их всех подальше.

– В крайнем случае, подключишь отца, все само собой рассосется.

– Вот именно, могу подключить отца, – с вызовом сказала Лена. – А Никифорову, если он станет распускать сплетни и делиться в деканате своими гнусными соображениями, не о красном дипломе придется думать, а подыскивать надгробье на свою могилу. Потому что его отец, копеечный лавочник, дорогое надгробье сыну не поставит. Скорее сам удавится.

– А что голос у тебя такой уставший, тебя прямо не узнать?

– Что-то сердце побаливает. Вчера «скорую» вызывала. Думала коньки отброшу, так плохо, – Лена остановилась, сообразив, что сказала лишнее. – Ты извини, я пойду прилягу.

– А твой отец знает, что тебе плохо?

– Конечно, не знает. Он откопал какого-то пентюха профессора, и тот звонит мне через день, все приехать хочет. Я уже устала от него. Врачам из «скорой» я больше доверяю. Пока, – Лена положила трубку.

Егоров промотал ленту вперед, но ни на той ни на другой стороне кассеты не нашел ничего интересного. Нужно ли сообщить Романову о недомогании дочери? Но, судя по всему, новости никакой нет, все люди время от времени болеют, а случается, и «скорую» вызывают. Егоров посмотрел на наручные часы. Что ж, поскольку срочных дел в первой половине дня не предвидится, можно послушать первую пленку, точно узнать, какая хворь приключилась с его подопечной. Он заменил кассету в диктофоне, нашел нужное место, пропустив первые дежурные реплики двух собеседников.

* * *

– Сейчас посмотрим ваши глаза, так, не напрягайте век, когда я трогаю их пальцами, – незнакомый мужской голос, видимо, принадлежал врачу «скорой». – Хорошие глазки. А теперь оскальте зубы. Так, ещё злее скальтесь, как вампиры в страшных фильмах. Вы любите страшные фильмы?

– Не люблю, – ответила Лена.

– Еще оскальтесь. Поднимите рукав кофточки. Давайте любую руку, померяем давление.

Тишина, какая-то едва слышная возня, причмокивание резиновой груши тонометра. Пока тянулась пауза, Егоров успел приготовить вторую чашку растворимого кофе. Вода в электрочайнике стала совсем холодной. Сунув в рот сигарету, Егоров аккуратно, чтобы не испачкать бумаги пыльными подошвами ботинок, пристроил ноги на письменном столе, откинул корпус на спинку кресла.

– И как давление? – голос Лены казался встревоженным.

  66