Особенно,... 
51 
— Я не обязана ничего объяснять вам. Ведь вы мне ничего не объясняете!
Его светлость с досадой вздохнул:
— Делайте, как вам велят. Поезжайте домой. Вы не должны в этом участвовать участвовать.
— Участвовать в чем?
— Проклятие! — воскликнул герцог. — Не задавайте вопросов!
Он сердито повернулся и некоторое время молча смотрел на девушку. Фонарь освещал ее лицо и золотил волосы. В глазах застыл вопрос, рот приоткрылся. С минуту герцог молчал, затем разразился грубой тирадой. Даже голос у него стал низкий и резкий, словно он тщетно боролся с безудержным гневом.
— Черт вас подери! Делайте как я говорю, возвращайтесь в Англию. Вы слышите? Найдите любой предлог, выдумайте что угодно, только возвращайтесь как можно быстрее.
Его гнев только подхлестнул Клеону.
— Даже не подумаю! Как вы смеете говорить со мной в подобном тоне! Я не только отказываюсь подчиняться вам, но предупреждаю: я останусь с герцогиней в Париже как можно дольше хотя бы для того, чтобы преподать вам урок!
В глазах его светлости вспыхнуло бешенство, но в этот момент внезапный крен судна швырнул их друг к другу. Герцог подхватил Клеону, чтобы не дать ей упасть. Девушка оказалась в его объятиях, упираясь маленькими ручками в его грудь. Он посмотрел на нее с высоты своего роста.
— Ты несносная, назойливая дурочка, — грубо сказал он и поцеловал ее.
Глава 10
Кале, несомненно, произвел впечатление на герцогиню. На яхте она не раз стращала Клеону опасностями, с которыми они могут столкнуться на пристани, и возможными злодействами французской черни. Но эти оборванцы проявили полную готовность помочь прибывшим важным особам сойти по трапу и отнести их чемоданы. Они приняли чаевые с благодарностью и едва ли не с преувеличенным почтением.
Предоставленная графом карета повезла их в Париж. По пути они проезжали небольшие деревушки и городки, и везде их встречали приветливые лица, чистые улицы и аккуратные люди.
Клеона была очарована француженками в их красных камлотовых жакетах, коротких кружевных передниках и капорах с большим мягким отворотом. На их деревянных сабо, которые постукивали по булыжникам, девушка заметила алые кисточки. А на рыночных прилавках, кроме деревенских сыров и длинных хрустящих булок, продавались весело раскрашенные яйца, которые восхищали юную англичанку не меньше, чем обступивших прилавки детей.
Они ехали все дальше в глубь страны. Кругом лежали возделанные поля, крестьянские женщины и дети казались сытыми и здоровыми. Только отсутствие мужчин бросалось в глаза. Женщины шли за плугом, женщины пасли овец и загоняли коров. Казалось, в деревне все делают они, даже в кузнице над горном сгибались женщины. И еще на Клеону произвело зловещее впечатление, что церкви повсюду были заброшены, могилы осквернены, надгробия опрокинуты, окна разбиты.
— Атеисты! Обезьяны! Что за кощунство! — сердито фыркнула герцогиня, когда они увидели выломанное распятие и осколки красивого вдребезги разбитого витража.
— Я думала, Наполеон возрождает религию, — заметила Клеона.
— Единственное, во что верит этот корсиканский злодей, — его собственная персона. Он насаждает свой культ, — последовал раздраженный ответ.
Клеона. подозревала, что долгое путешествие утомило ее светлость. Она стала раздражительна и неразговорчива. Но это соответствовало настроению самой девушки. Ей хотелось подумать, а думать и болтать одновременно было трудно.
С того вечера на борту Клеона не могла забыть губы герцога на своих губах. Казалось, их отпечаток так и остался. Закрывая глаза, она по-прежнему ощущала тот странный, необъяснимый поцелуй, который потряс до основания все ее прежние представления. Пока Клеона еще не отдавала себе отчета, что, собственно, переменилось. Она помнила, что, когда губы герцога коснулись ее, она сопротивлялась с гневом и ненавистью, колотя кулачками по его широкой груди. Но куда ей было тягаться с ним? Герцог прижал ее к себе и яростно целовал. Однако эта ярость оскорбляла Клеону не меньше, чем раньше возмущало его поведение.
Его руки держали девушку так крепко, что она была совершенно беспомощна, хотя и не оставляла бесплодных попыток вырваться. И вдруг она поняла, что прикосновение его губ изменилось. Они больше не принуждали, не старались покорить ее; теперь они держали ее властно, но с какой-то странной нежностью. И почему-то Клеоне расхотелось бороться с ним.
51 
