113 
– Почему же ты молчал до сих пор? – спросила Мадлен, дождавшись, когда Логап договорит.
– Об этом тебе было лучше не знать. И Эндрю тоже.
– Но ведь ты хотел рассказать ему правду, верно? – допытывалась она, протягивая руку и приглаживая спутанные кудри Логана. – Ты жалеешь о том, что промолчал, когда у тебя появился шанс?
Голова Логана упала на грудь, он коснулся лбом благоуханной груди Мадлен.
– Сам не знаю. Я… Черт! Тепер уже слишком поздно. – Вздохнув, он уткнулся в ее грудь, прикрытую бархатом платья. – Я слишком мало помогал ему.
– Ты сделал все, что смог. Ты платил за него долги, ты никогда не отказывал ему. Ты даже простил его за Оливию,
– За это мне следовало поблагодарить Эндрю, – хрипло выдавил из себя Логан. – Оливия была лживой тварью!
Мадлен невольно поморщилась, понимая, что и сама вела себя немногим лучше Оливии.
– Ты поедешь к Рочестеру? – спросила она и тут же почувствовала, как напрягся Логан.
– Боюсь, я не сумею сдержаться и прикончу его. Рочестер повинен в смерти Эндрю более, чем кто-либо другой. Он превратил жизнь сына в такой ад, что Эндрю не осталось ничего другого, кроме как искать спасения в спиртном. – У Логана вырвался хриплый смех. – Простолюдины Лондона зовут пьяниц «утопленниками». Бедняга Эндрю! Это сказано прямо про него.
Пропустив мимо ушей это мрачное замечание, Мадлен гладила Логана по голове,
– Пойдем ко мне в спальню: тебе надо поспать, – предложила она. – А тем временем слуги уберут и проветрят здесь.
Логан долго молчал. Мадлен поняла, что он размышляет, стоит ли прикончить бутылку.
– Ты вряд ли захочешь видеть меня таким в своей постели, – наконец пробормотал он. – Я пьян, мне следовало бы принять ванну…
Мадлен едва заметно улыбнулась.
– В моей спальне ты всегда желанный гость, – заверила она и провела кончиками пальцев по голой руке Логана до расслабленной кисти. – Пойдем же, прошу тебя! Она уже думала, что Логан откажется, но, к ее удивлению, он послушно встал и последовал за ней, Эта маленькая победа обрадовала Мадлен, но вздохнуть с облегчением она пока еще остерегалась. Только сейчас она начала понимать, какую ношу нес на своих плечах Логан. Неудивительно, что он так тяжело перенес смерть лорда Дрейка. Должно быть, он почувствовал себя обделенным, узнав, что богатый юноша, вместе с которым он вырос, на самом деле был его братом. Ни одному из них не посчастливилось иметь настоящий дом и любящих родителей, оба не знали счастья в семье.
Мадлен приложила руку к животу, словно оберегая притаившееся там крохотное существо. Логан наверняка будет любить это невинное дитя. Даже если он не примет ее любовь, она сумеет сделать его счастливым отцом.
Логан спал беспокойно, часто ворочаясь и что-то бормоча. Каждый раз, едва он начинал шевелиться, Мадлен убаюкивала его, сидя рядом, словно заботливая няня или сиделка. Утром она на цыпочках вышла из комнаты, боясь потревожить сон мужа. Выкупавшись, она переоделась в темно-синее утреннее платье, отделанное белым кружевом. Позавтракав в одиночестве, она провела несколько часов за столом, отвечая на письма.
– Прошу прощения, миссис Скотт… – Ее размышления прервал голос дворецкого, принесшего визитную карточку на серебряном подносе. – Вас спрашивает граф Рочестер. Узнав, что мистера Скотта нет дома, граф пожелал выяснить, примете ли его вы, несмотря на столь ранний час.
Охваченная беспокойством, Мадлен невидящими глазами уставилась на карточку. Жгучее любопытство смешалось в ее душе с тревогой. О чем хотел поговорить с ней граф? Мысленно она возблагодарила Бога за то, что Логан по-прежнему крепко спал в комнате наверху. Неизвестно, как он повел бы себя, узнав о прибытии Рочестера.
– Я приму его, – наконец решилась Мадлен. Медленно укладывая перо в инкрустированную серебром подставку, она добавила:
– Я сама выйду в холл.
– Хорошо, миссис Скотт.
С гулко бьющимся сердцем Мадлен вышла из комнаты. Всю ночь она размышляла, каким же человеком должен быть Рочестер, если он был способен годами лгать своим сыновьям, мог отказаться от Логана, видя, как юноша, его сын, страдает от рукоприкладства мужлана-фермера. Еще не успев познакомиться с графом, Мадлен уже наполнилась презрением к нему, однако в глубине ее души теплились отблески сочувствия к его горестной судьбе. В конце концов, Эндрю был единственным законным сыном Рочестера, и его смерть наверняка причинила графу нестерпимую боль.
113 
