58 
– Кхм, папа! – смущенно закашлялся я.– Между прочим, тану Тюрону уже двести сорок лет.
– Ого! – Отец откровенно удивился.– Вы хорошо сохранились для таких лет!
– Да нет,– тан Тюрон усмехнулся,– у нас это считается нормальным. Продолжительность жизни мага значительно больше, чем у обычных людей.
Слегка приподнятые брови тана Тюрона свидетельствовали о том, что он чем-то удивлен. Но чем? Для незнакомых людей он выглядел невозмутимым, но я-то его уже хорошо знаю. Потом спрошу, в чем дело.
– Проходите же, проходите в комнату! – засуетилась мама.– Чего на пороге стоять? Я сейчас быстренько что-нибудь приготовлю. Вы, наверное, устали и проголодались с дороги?
– Нет-нет! Что вы, что вы! – заторопился тан Тюрон.– Мы не устали и сыты. Разве что – чайку... Мы бы не отказались.
И чего это он за меня расписывается? Может, я не чаю, а кофе хочу.
За столом шла самая обыкновенная беседа ни о чем – погода, природа, не долить ли вам кипяточку? Эти дети – такие ныне... А вот раньше – это да!
– Колька, а остальные где? – прошептал брат, ткнув в меня локтем.
– Там,– коротко ответил я, мотнув головой за окно в сторону леса.
– Может, ну их, этих взрослых? Сбежим к твоим? – тоном провокатора предложил брат.
Я кинул невольный взгляд на тана Тюрона. Он очень внимательно наблюдал за моими родителями. Иногда бросал пытливые взгляды и на Леху. Но делал наставник это очень тактично и как бы ненароком, что замечал только я, да и то потому, что знал об этом.
– Тан Тюрон,– обратился я к нему,– мой брат хочет повидать ребят. Может, мы пойдем?
– Колька, как был ты невоспитанным, так таким олухом и остался! – сердито сказала мама.– Привел человека (знала бы она, какой это человек), а назад пусть он сам добирается? А если заблудится? (Гы!) А если на него хулиганы нападут? (Гы! Гы!) Об этом твоя невоспитанная личность подумала?
– Евгения Антоновна,– непринужденно улыбнулся наш препод,– у меня великолепная память, и заблудиться я не смогу, даже при всем своем желании. Хулиганы мне не страшны, а вот я для хулиганов, да, страшен. И это не хвастовство, а факт. Думаю, что Колин может идти. Я чуть позже приду. Я же знаю, как ваш младший сын соскучился по друзьям Коли.
– Вы там же остановились, где и всегда? – осведомился отец.
– Да.
– Тогда мы проводим вас,– решительно сказал папа.
– Ну что вы, Петр Никитич,– запротестовал тан Тюрон.– Право же, не стоит! Я и сам великолепно доберусь!
Так, полемика затянется надолго, да и тема благодатная. Пока она и нас не затянула, надо сматываться! Кивнув Лешке, я опрометью рванул на выход.
Выскакивая из парадного, я услышал нарочито хриплый голос, который, безбожно фальшивя, напевал под бренчание гитары одну из блатных песенок. Ну конечно! Это Петрусик! Отсидел срок за хулиганство. Вышел, обзаведясь кучей наколок во всех местах, куда только мог дотянуться. Теперь целыми днями сидел во дворе в окружении падких на тюремную романтику молодых оболтусов. Они стали для него кем-то вроде слуг и опрометью бросались исполнять любое его желание.
– А, вот и Леха-каратека со своим братком пожаловал! – будто бы обрадовался Петрусик, завидев нас.– Куда-то спешите? Задержитесь, братки! Есть базар на сто миллионов.
– Мне с тобой, Петрусик, базары базарить не о чем,– решительно отозвался Алексей, направляясь к выходу из двора.– У нас дела. Так что – адью!
– Да ты деловой! А ну стой! Я сказал!
Петрусик сделал жест рукой, и несколько прихлебателей вскочили со скамейки с намерением задержать нас.
Их восемь – нас двое. Арифметика, с точки зрения Петрусика, проста. С точки зрения прихлебателей – тоже.
Но мы с братом иногда позволяем себе считать по-другому. И тут уже ответ не так очевиден.
– Последнее достижение монахов Шао-Линя! – рявкнул я, раздавая два «воздушных кулака». Один Петрусику и еще один – приблатненной шпане, которая встала у нас на дороге.
Петрусик вместе с гитарой канул в дебри кустов, росших за скамейкой. Пацанов сбило с ног и проволокло несколько метров по тротуару, обеспечив на пару недель «асфальтовой болезнью». Кого со стороны спины, а кого, кому не повезло упасть лицом вниз, и со стороны фасада.
– Лихо! – выдохнул брат.– Тебя за это не накажут?
– В пределах допустимой самообороны! – со значением выдал я.– Пошли, пока они не очухались!
– Учитесь, урки! – обратился к стонущим в пыли парням Лешка, не обращая внимания на изощренный мат, доносящийся из кустов.– Мой брат год провел на Тибете, в монастыре, постигая каноны и коаны дзен-буддизма. Черный пояс и двенадцатый дан – это вам не шутка!
58 
