Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
138 
– Но он уступил мне! – возразил Тилод.
– А у него был выбор?
– И еще одна причина,– продолжал Биорк.– Я хочу, чтобы именно ты стал Владыкой Конга!
– Я не узурпатор.
– Ты понял мою мысль,– с удовлетворением констатировал вагар.– Народ не будет возражать. Ты – отец Освободителя!
– Я не рвусь к власти! – недовольно проговорил Тилод.
– Похвальное качество для правителя! И не думай, что я пекусь только о Конге! Неважно, кто ты сам – если на трон Конга взойдет женщина из рода Асенаров, а я словом своим подтверждаю ее кровь…
– И я! – вставил Эрд.
– …то твоей стране никогда не будет угрожать Империя! И, соответственно, Империи не будет угрожать Конг!
– Моя страна сумеет себя защитить,– сказал Тилод.– Но дружба с вами – это много! Нас со всех сторон окружают враги.
Зодчий подумал немного – и решился:
– Хорошо. Не ради себя, но ради Конга я принимаю то, что ты предлагаешь! Я стану Великим Анганом!
Биорк покачал головой:
– Не торопись. Есть еще твой сын.
– Сантан?
– Именно! Ведь он – Асенар! И он – Освободитель!
– Если ты утверждаешь, что он подходит… только он – молод…
– Как думаешь, сколько мне лет? – спросил вагар.
– Судя по твоему сыну – не меньше шестидесяти!
– Больше. Так вот: если твой сын скажет: «Иди за мной!» – я может быть, и спрошу «Куда?» прежде, чем пойти. Но пойду непременно. А вот большинство конгаев и спрашивать не станут! И ни на миг не задумаются, предложи им выбирать между ним и тобой! Скажу больше: знай он, что страна нуждается в его руке, он, как бы это ни было ему неприятно,– принял бы груз власти! Ты хорошо его воспитал, Несмех! Гордись!
Зодчий некоторое время молчал, а потом поднял глаза на Биорка:
– Мне,– медленно проговорил он,– трудно примириться с мыслью, что мой сын станет править Конгом! Да еще прежде, чем ему исполнится двадцать лет… Может быть, когда я увижу его… Пусть Владыкой станет Сантан!
– Пришли! – сказал Биорк и засмеялся.– Я, достойный, очень люблю твоего сына! Не за то, что он спас моего! За то, что он – такой как есть! Но я приложу все свои силы, чтобы не он, а ты встал у кормового весла! У Санти много преимуществ, но есть одно обстоятельство, из-за которого будет огромной ошибкой передать ему власть!
– Говори! – нетерпеливо произнес зодчий.
– Только одно, достойный Тилод: он – маг!
XXII
«Скрестив клинок с клинком противника, не думай о том, рубишь ты сильно или слабо. Просто убей врага – и все».
Междуречье. Осень тысяча двенадцатого года.
Посланец Биорка разбудил Ганга незадолго до рассвета. Пробуждение после вчерашнего пиршества в лагере южан не доставило Гангу удовольствия. Но отказать Биорку по столь ничтожной причине, как похмелье, тысяцкий счел недостойным. Тем более, что вагар просил «достойного Дракона Севера тысяцкого Ганга» посетить его незамедлительно.
Кряхтя и ругаясь вполголоса Ганг с помощью слуги облачился в доспехи, выпил полкувшинчика кофе, чтобы исчез отвратительный металлический привкус во рту, и взгромоздился на подведенного парда. Ганг потребовал бы не парда, а носилки, если бы не боялся уронить свою честь. После кофе стало полегче, но все равно – даже легкая парадная кираса давила на плечи, как ярмо вола, а шлем так и остался притороченным к седлу, чтоб встречный ветер овевал гудящую голову. Достойный Ганг чувствовал себя полураздавленной крысой. Тьфу!
В таком мерзком настроении Ганг подъехал к шатру Биорка.
Один из стражников помог тысяцкому сойти с парда. Тяжелым шагом Дракон Севера шагнул под полог. И выражение лицо его при этом было ничуть не краше его походки.
В шатре ласковым желтым светом горела масляная лампа. Сам Биорк устроился, скрестив ноги, на свернутом в рулон ковре. Напротив него на корточках сидел Нил.
– Ого! – басом пропел великан при виде тысяцкого.– Вижу, богиня Ночи не осенила ложе моего друга! Прими мое сочувствие!
– Печень магхара! – проворчал Ганг, расстегивая пояс и тяжело опускаясь на подушки.– Ты-то, я вижу, как новенькая монета!
– Я-то? – Нил хохотнул.– У меня свои средства, достойный! Головка болит, да?
И, прежде, чем Ганг успел оскорбиться, он вдруг обнаружил, что голова его в полном порядке. И вообще, от похмелья не осталось и следа.
Тысяцкий так удивился, что не сразу ответил на приветствие вагара.
– Полегче? – усмехнулся Нил.
138 
