69 
Залп орудий был первым и последним. Краурхи дружно ударили в частокол. Раздался такой грохот, словно столкнулись два боевых корабля. Частокол вздрогнул, кое-кто из солдат свалился со стены. Но глубоко вкопанные, стоявшие в три ряда столбы выдержали, а те, кто усидел на своих местах, осыпали Охотников градом стрел. Двое из Берегового Народа были ранены, остальные ответили метким залпом из суффов[12]. Крохотные отравленные стрелки вонзались в лица солдат. Яд убивал мгновенно.
Краурхи отступили от стены на полсотни шагов. Второй залп не причинил Охотникам вреда. На этом участке стены защищавшиеся потеряли треть людей.
Гигантские крабы вновь ринулись вперед. Еще один громоподобный удар – и частокол не выдержал. Стена накренилась, огромный краурх взбежал по ней, цепляясь когтистыми лапами, и спрыгнул вниз. Ближайшие к месту прорыва солдаты были убиты раньше, чем осознали происшедшее. Те, кто стоял вне досягаемости суффов, выпустили вслед краурху дюжину стрел. Безрезультатно. Огромный краб, вздымая пыль, ринулся по широкой улице в сторону порта. Второй краб соскочил с наклонившихся бревен и с неимоверной быстротой побежал вдоль частокола. Солдаты, не успевая даже прицелиться, десятками гибли от ядовитых стрелок. Третий краурх помчался вдоль ограждения в другую сторону. Остальные рассыпались по городку. Следуя приказу Несмеха, Черные Охотники стреляли лишь в тех, у кого в руках было оружие. Только – в руках. Поэтому, когда огромный черно-лилово-фиолетовый краб пронесся мимо спешивших к стене Агана и его телохранителей, все пятеро остались невредимы. Мечи их были в ножнах, а арбалеты – за спиной.
Аган тупо посмотрел на удаляющийся столб пыли, потом на цепь ям, оставленных в почве когтями краба.
– Что за чудовище? – воскликнул он.– Это и есть Черные Охотники?
– Не-е, вряд ли! – растерянно пробормотал один из солдат.– Те, вроде бы, люди…
Краурх появился и исчез так быстро, что никто из пятерых не разглядел всадников.
Крики, доносившиеся со стороны ограждения, смолкли. Кричать стало некому. Раненых не было. Уцелели немногие, выронившие оружие, забившиеся в цели…
Один из краурхов вынесся на площадь перед бараками.
– Бросить оружие! – рявкнул, вскочив на ноги, Тилод на мгновение раньше, чем краб выскочил из-за угла двухэтажного склада.
Десятник и солдаты уронили мечи, инстинктивно, повинуясь мощи голоса зодчего, а не собственному рассудку. Так или иначе, но они спасли свои жизни.
Тилод, расставив ноги, стоял на крыше. Руки его все еще были связаны.
Покрытый желтой пылью краурх, сбавляя скорость, подбежал к навесу, и Тилод перемахнул на его спину, бывшую на два локтя выше деревянного настила крыши. Один из Охотников взмахнул мечом. Лезвие рассекло веревки с идеальной точностью, даже не оцарапав кожи.
– Туда! – крикнул зодчий, указывая путь Направляющему.
Аган все еще пытался сообразить, что предпринять, когда сзади раздался топот и хруст дерева, когда краурх при резком развороте задел и развалил стену дома.
Чудовище возвратилось! И неслось прямо на них!
Аган успел выхватить меч, солдаты – нет. Они уцелели и тупо смотрели, как оседает Носитель Дракона, в щеку которого впились две крохотные, в палец длиной, стрелки. Когда подтысяцкий упал на пыльную землю, сердце его уже остановилось. Солдаты попятились. Краурх затормозил в пяти шагах от них, и стражники заметили Черных Охотников. Без звука они подняли над головой пустые руки.
Несмех спрыгнул на землю, сорвал с пояса мертвого Носителя Дракона рожок и поднес к губам. Он был уверен, что каждый солдат в городе знает его голос. Рожок четырежды прогудел, возвещая сдачу.
Не обращая внимания на солдат, застывших с поднятыми руками, Тилод подпрыгнул вверх. Руки Охотников поймали его кисти и подняли зодчего наверх. Вспарывая когтями сухую землю, краурх помчался к центральной площади перед гаванью. Вскоре оттуда вновь прокричал рожок: все ко мне!
И четверо солдат, бросив прощальный взгляд на труп Агана, побрели на зов, хотя и знали, кто протрубил.
VI
«Из земель, принадлежавших некогда Махд-Шагош, лишь Черную Твердь пощадили океанские воды, пожравшие саму Махд-Шагош и половину Красной Тверди. ''Пощадили'' – мы говорим о земле. Но для нас с вами юг Черной Тверди – все равно что морское дно».
69 
