Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
152 
– Не трогай его! – негромко сказала Этайа.– Он останется с господином.
Нил подошел к черному парду. Демон прижал изорванные в боях уши и оскалился. Великан отпихнул его морду и распустил ремни упряжи. Демон перестал рычать, только следил за Нилом умными желтыми глазами.
Нил положил седло на могилу рядом со «звездой» и вспрыгнул на спину своего парда. Цепочка всадников тронулась. Демон не смотрел в их сторону. Но еще с полчаса, оглядываясь, люди могли видеть черное пятнышко рядом с кучкой бурых камней. Потом скалы заслонили и это.
* * *
Трое уцелевших моросов стояли перед Ди Гоном.
Вид их был ужасен. У одного не было лица, у другого – руки, у третьего – вспорот живот и внутренности синели в черной смрадной дыре.
Сирхар держал в руках то, что когда-то было головой Ортрана. Маг пытался разобрать черты лица, но это было невозможно из-за нескольких рубленых ран, раздробивших лицевые кости, зубы, подбородок. Волосы превратились в грязную паклю, слипшуюся от крови. Рыжая пыль густо покрывала их, но все же можно было определить, что прежде они были светлыми.
Ди Гон поглядел на моросов:
– Уверены, что это он?
– Да! – без выражения ответил тот, что без руки.– Он таков, как ты описал.
– Кто отрубил голову?
– Согн. Он остался там.
– Хорошо! – сказал маг, уронив голову на пол. Она откатилась на несколько шагов и остановилась.– Хорошо! – Ди Гон мог бы определить, кому принадлежит голова, с помощью магии. Но ему жаль было тратить на это силы. Так или иначе, скоро он все узнает.– Хорошо!
Колдун поднял Хлыст. Белое пламя коснулось головы мороса без руки и обратило ее в пепел. Обезглавленное тело осталось стоять. Но недолго. Хлыст опустился вниз – и от тела остался только серый мелкий прах и облачко желтого дыма. Минуту спустя четыре такие горсточки, три – побольше, одна – поменьше, легли на каменный пол Храма.
– Тебе, Хаор! – процедил колдун, убирая Хлыст.
Наступив на одну из горок пепла и оставив на ней четкий след сапога, Ди Гон вышел из Храма.
Часовые при входе отдали ему салют. Такой же, как отдавали Королеве. Час был поздний, и площадь перед подземным Храмом была пуста. Ди Гон испытующе поглядел на стражников. Некоторое время он решал: стоит ли оставлять их в живых? Решил: оставить. Колдун впился взглядом сначала в одного, потом в другого. Он погрузился в их умы, простые и доступные, как сорванные плоды.
«Забыть! – велел он.– Забыть! Никто не входил!»
Оставил их и пошел через площадь. Ди Гон всегда ходил один. У него было много врагов, многие ненавидели его, но с ним были магия и милость Хаора. Он – сирхар! Страх – лучшая охрана.
«Все-таки он убил! – думал маг.– Иначе никакие моросы, да вообще никто не справился бы с ним. Убил. Не сдержался!»
Мысль была приятна Ди Гону. Хотя ему очень хотелось бы взять врага живым. Такой раб – великая сила. Хаор позволил бы ему! Нет, об этом можно лишь мечтать. Мертв – и слава Хаору! С остальными разберутся королевские хогры. Может быть, уже разобрались. Хороший день! Ди Гон засмеялся коротким дребезжащим смешком.
«Неповадно вам трогать моего демона!»
VI
«Обращай проигрыш в преимущество и прозревай невидимое. Будь гибок, как горная тропа, быстр и сокрушителен, как сель. Так победишь».
Они спускались все ниже и ниже. Бесплодная зона кончилась, появились первые кактусы. Обрадованные парды набивали отощавшие животы, и люди тоже повеселели. Наступило время цветения. Великолепные соцветия всех возможных окрасок украшали мясистые стволы, лопасти и отростки кактусов. Режущий лицо холодный ветер вершин наконец-то сменился теплым дуновением. Мертвые горы остались позади.
Через два дня после гибели Ортрана всадники спустились на каменное плато. С западной стороны хребта осыпей и каменных нагромождений оказалось меньше. Путешественникам ни разу не пришлось воспользоваться канатами. Не было сложностей и со свежей едой. Сочная мякоть кактусов, тушенное с пряностями нежное мясо ящериц, в изобилии шнырявших между камнями. Калан показал известное ему растение, маленький серо-голубой кактус, полый изнутри и полный терпкого сока, похожего на молодое вино. Люди пили его трижды в день и чувствовали себя превосходно. Каждому казалось: впереди ожидает что-то очень хорошее. Каждому, кроме Эрда. И, пожалуй, вагара, который не любил, когда все идет слишком гладко.
152 
