111 
Валерий пресек движение, врезав каблуком по шаловливой ручонке, пнул убийцу в живот, потом – в поясницу, отчего тот выгнулся назад и перестал прикрывать лицо левой рукой. Следующий удар размозжил противнику переносицу, а четвертый, расчетливый, в висок – окончательно отключил. В воздухе расплылся запах мочи: под непрушливым киллером образовалась лужа.
– Ты чё! Ты чё, мужик! Ты ж его убил, бля! Убил!
Курилка с подоконника. Дрожащие руки, расширенные от ужаса глаза, даже бледность почти натуральная. Одна маленькая неточность: рядовой представитель народа, будучи перепуган, не полезет в драку, если его самого не собираются бить. Наоборот, попытается тихо и незаметно слинять. А ничем не примечательный курилка, напротив, приближался в Валерию. И приближался довольно быстро.
Кулак Васильева прервал движение курилки и обратил его вспять. Врезавшийся спиной в стену (даже не пытался защититься) мужик натурально пустил слюну, скорчился и заблажил:
– Ну ты чё? За что?
Васильев на всякий случай врезал ему еще раз: открытой ладонью по щеке. Курилка даже не сделал попытки уклониться.
– Не бей! – проскулил он.– Не бей меня! – Слезы текли по его щекам, губы дрожали.
«Сейчас и этот обоссытся»,– брезгливо подумал он.
Выходит, все-таки просто случайный человек.
– Пошел отсюда на хрен! – скомандовал Валерий.– Ты ничего не видел, понял?
Мужик быстро-быстро закивал.
– Понял, не видел, не знаю, ухожу…– Вдоль стеночки отодвинулся от Валерия и ломанулся вниз по лестнице. Грохнула дверь.
Валерий наклонился над потерявшим сознание, обшарил его. Ничего не нашел, кроме пары специальных патронов в кармане и небольшой суммы в потертом кошельке. Что ж, не удивительно.
Васильев выпрямился… и это спасло ему жизнь. Заточка, нацеленная в шею, воткнулась в ягодицу. Давешний мужик-курилка (он уже не прикидывался трусоватым – оскалился, как волчара) выдернул ее, сунул еще раз, целя в печень, но Васильев перехватил руку, рванул, выкручивая сустав, подсел и швырнул противника через спину, продолжая жестко фиксировать не выпускающую заточку руку. Враг грохнулся на пол, рука его хрустнула и, наконец, разжалась. Васильев, не давая ему больше шансов, врезал ногой по голове, и волчара отрубился.
Надо же! Как ловко прикидывался! А как подкрался, подлец! Потрясающе!
Несмотря на то, что едва не лишился жизни, несмотря на набухающую от крови штанину и прыгающее от избытка адреналина сердце, Валерий не мог не восхищаться мастерством противника.
Бухнула внизу дверь. Васильев инстинктивно присел, потянулся за пистолетом… Но это оказался Петренко.
– Ёш твою мать! – удивился он, с лязгом опуская на ступени тяжелую сумку.– Ни хрена себе помидорчики!
Петренко наклонился к лежащим рядышком мужчинам.
– Ха, еще тепленькие! – отметил он.– МСП, ясно, их. А заточка?
– Их,– буркнул Васильев.– Но кровь на ней – моя.
– Тогда изымем! Куда тебя?
– В задницу,– стыдливо признался Васильев.
– Мякоть?
– Угу.
– Тогда жить будешь. Зажми дырку и шагом марш домой. Еще накапаешь тут.
– Но…
– Давай, брат. Я зачищу. Первый раз, что ли?
Через полчаса Васильев стоял в ванной комнате, а Петренко, обработав его рану антисептиком, зашивал ее шелковой ниткой и попутно докладывал о результатах своего труда.
– Оформил их так: первый выстрелил во второго два раза. Один раз – издали. Сквозное ранение бедра. Второй – в упор, прямо в сердце. А этот, бедолага, чуть раньше перерезал ему горло… Знаешь, чем?
– Чем?
– Пластиковой картой. Я у него в кармане нашел. Хорошая такая карточка, аккуратно заточенная по краям. Первый раз такое вижу, но горлышко вскрыла замечательно. Так что выходит взаимное убийство. Первый стрельнул, второй набросился, выбил пистолет. Некоторое время метелили друг друга, пока первый снова не дотянулся до пистолета, а второй тем временем – чик! – по нежной шейке! А первый, кровью истекая, мужественно шмальнул ему в грудь. И опочил, как говорится. Ну, правдоподобная история?
– Если особо не задумываться. Ты скоро?
– Уже.– Петренко отложил иголку и залепил рану пластырем.– Пока сойдет. Докторше своей позвонишь, она тебя отреставрирует. А насчет моей залепухи не напрягайся. Убийство есть, убийцы тоже в наличии и не отпираются, поскольку трупы обычно молчат. А кто будет возражать? Менты? На хер им два глухаря? Те, кто ребяток послал? Эти и так все поймут. И новых пошлют, не сомневайся. Спецы, бля! Я эту манеру знаю. Пару-тройку лет назад сказал бы: считай, что ты – труп.
111 
