Последние отзывы

  35  

В сенях он снял показания счетчика, долго шарил по темным углам, выясняя, нет ли тут электрического кабеля или розеток. В комнате он наткнулся на женщину, переставлявшую с места на место чемоданы и узлы с тряпками. Хозяйка молча кивнула инспектору и продолжила свое занятие. Радченко еще около часа осматривал дом и пристройки. Залез на чердак, спустился в неглубокий затхлый погреб, не обнаружив там электропроводки, поднялся наверх и еще раз осмотрел обе комнаты. Если тот дневник и существовал, то Петрушин хранил его где-то в другом месте. Это уж точно.

– А от этого художника ничего не осталось? – спросил он хозяина. – Может быть, тетрадки какие с рисунками? Или что-то в этом роде? Я страсть как люблю живопись. Раньше сам рисовал, а теперь со временем просто беда.

Хозяин вытащил из-под кровати фанерный чемодан с железными уголками, на дне которого лежала объемистая папка. Развязав тесемки, разложил на столе рисунки, выполненные гуашью и акварелью, и еще листки с набросками углем и цветными мелками.

– Если надо, забирайте, – сказал Желтов. – Тут все, что осталось от прежнего хозяина. Его тряпки мы соседям роздали, а что дырявое – повыбрасывали к чертовой матери. Вот кое-какие рисунки сохранились, до них еще руки не дошли.

Инспектор засунул папку в портфель.

– А это что? – Радченко показал пальцем на дальнюю стену, иссеченную картечью, и бурые пятна на половицах. – Похоже на кровь.

– Тут, прямо на этом месте, того художника и порешили, – ответил Желтов. – Из ружья кончили. Кровь запеклась, не отскребается. Картечью из ружья. Бух-хах… И освободился дом. Можно заселяться. Вот такие превратности судьбы. Одному – гроб, другому место под строительство.

– Да картечь – штука серьезная, – согласился инспектор и вышел на воздух. – Но в сравнении с пожаром – чистый пустяк. А в новом доме вам покойный художник являться не будет? Не боитесь призраков?

– Живых надо бояться, – усмехнулся Желтов и закрыл за гостем калитку.

* * *

Начальник следственного управления полковник Богатырев сегодня был мрачен и задумчив. С утра он побывал в кабинете какого-то важного чина из МВД и не услышал ни одного доброго слова. И чаем его не напоили и в довершение всего вспомнили убийство сотрудника московской прокуратуры и поинтересовались, как продвигается дело. Поэтому первым человеком, которого вызвал к себе Николай Николаевич, оказался Девяткин. Полковник повторил те же вопросы, что слышал в министерстве, добавил кое-что покрепче, от себя лично. Выслушав доклад подчиненного, минут пять шипел, как раскаленный чайник, а когда выпустил пар, влил в пересохшую глотку пару стаканов воды из графина и выдержал минутную паузу. Не потому что любил театральные эффекты по системе Станиславского, а просто язык устал.

– Следствие идет, но не так скоро, как хочется, – добавил Девяткин. – Старший лейтенант Лебедев перелопатил картотеку лиц, пропавших без вести за последние два года, и установил по дактилоскопическим картам, что гражданин Перцев Игорь Анатольевич был убит два года назад у придорожного шалмана «Лесная быль» в Калуге. Перцев шабашил на строительстве жилого дома, в тот день получил расчет. И донес деньги до пивной. Труп с перерезанным горлом нашли в кустах поутру. Ни денег, ни документов при пострадавшем не оказалось. Так он попал в картотеку пропавших без вести граждан. Преступник завладел чужими документами и жил по ним до того дня, как мы его задержали. Этот человек – буду по-прежнему называть его Перцев – убил прокурора и совершил побег во время выводка на место. По-прежнему на него у нас почти ничего нет. Так, мелкие крошки.

– А мать Перцева? Ей предъявляли карточки сына для опознания. И женщина не смогла его узнать? Лихо.

Девяткину пришлось пересказать историю опознания подробно, в лицах. Старлей Лебедев, выезжавший в Брянск, встретил острую на язык, смешливую старуху Екатерину Гавриловну, которая, впрочем, отнеслась к делу со всей серьезностью, когда узнала, что офицер милиции приехал лично к ней из самой Москвы. С ее слов дело было так. В почтовый ящик ее частного дома пару раз кидали повестки из милиции: мол, должна явиться в такое-то время в такой-то кабинет местного УВД, в случае неявки будет наложено административное взыскание. Взысканий старуха не боялась. Повестками растопила печь, решив, раз она нужна милиции, пусть к ней и приходят. Когда бумажку с печатью кинули в третий раз, Гавриловна решила, что, может, милиции стало что-то известно о сгинувшем без вести сыне.

  35