44 
— Что еще такое? — ворчливо спросил Лекс.
Эмери молчала, кривясь от боли и чувствуя, что, если произнесет хоть слово, из ее глаз брызнут слезы. Она никак не ожидала, что к мучениям морального порядка прибавятся еще и физические. Для одного дня это было слишком!
— Что у тебя с ногой? — последовал новый недовольный вопрос.
Собравшись с силами, Эмери буркнула:
— Ничего…
— А если ничего, то почему расселась посреди лестницы? Людям ходить мешаешь…
Неприкрытая грубость, с которой были произнесены эти слова, явилась для Эмери последней каплей. Ее горло сжал спазм, и не успела она опомниться, как по щекам градом покатились слезы.
Ей вдруг все стало безразлично: и мнение окружающих, и то, что она сидит на лестнице банка, и что подумает о ней Лекс. Эмери оплакивала свою жизнь, карьеру, любовь… Все это кончилось, и возврата к этому не было.
Затем она услышала над головой сдавленное ругательство и сообразила, что произнес его Лекс.
Ах ты недоволен! — мелькнуло в ее мозгу. А я, думаешь, рада?
В следующую минуту Лекс произнес:
— Гейб? Пожалуйста, пригоните мой «линкольн» к подъезду. Я сейчас спущусь.
Когда Эмери подняла на него заплаканные глаза, он засовывал в карман брюк сотовый телефон.
— Давай-ка поднимайся, я тебе помогу.
Но она лишь покачала головой. Нога болела, как сломанная, и одна лишь мысль о том, чтобы встать и попытаться идти, вызвала новый приступ боли.
— Ну же, давай! — сердито прикрикнул Лекс, наклоняясь и крепко беря ее под локоть.
Его тон подействовал на Эмери, как удар хлыста. Сцепив зубы, она кое-как встала — в основном благодаря помощи Лекса. Он попросту поднял ее, проявив при этом завидную ловкость. Однако, выпрямившись, Эмери сразу оперлась о перила, перенеся вес на здоровую ногу.
Лекс несколько мгновений внимательно наблюдал за ней, потом присел на корточки и осторожно взял ее больную ногу.
— Не трогай! — вскрикнула Эмери.
— Погоди, дай осмотреть… Попробуй подвигать ступней…
Она попробовала и снова охнула.
— Ну, кости целы, — констатировал Лекс. — Отек, конечно, есть и, скорее всего, будет развиваться дальше. Но у тебя простое растяжение сухожилий.
— Почему же так больно? — простонала Эмери.
— Не знаю. Возможно, есть мелкие разрывы тканей… тогда тебе обеспечена большая гематома. — Он на минутку задумался, затем сказал: — Постой тут, я сейчас вернусь.
Как будто в таком состоянии она могла куда-то уйти! Эмери мрачно усмехнулась, кусая от боли губы.
Лекс вернулся быстро. Принес пластиковый стаканчик с водой и две таблетки.
— Проглоти, будет легче.
— Что это? — простонала Эмери.
Он насмешливо взглянул на нее.
— Думаешь, вдобавок ко всему я вознамерился тебя отравить?
— С тебя станется… — едва слышно пробормотала она.
— Не беспокойся, это обезболивающее.
Эмери схватила таблетки с его ладони и отправила в рот, сразу обе: терпеть боль уже не было сил. Затем давясь запила водой из стаканчика.
— Так-то лучше, — сказал Лекс.
В его глазах промелькнуло странное выражение, в котором Эмери заподозрила было оттенок сочувствия, однако эта мысль показалась ей совершенно неуместной в контексте текущих событий. Впрочем, непонятное выражение тут же исчезло. Зато, будто взамен, Лекс сделал странную вещь: решительно наклонился к Эмери и подхватил ее на руки. Она даже опомниться не успела, только пластиковый стаканчик выпал из ее пальцев и покатился по лестнице, почти повторяя путь туфли.
Сначала Эмери охнула от новой волны боли, потом воскликнула:
— Что ты делаешь? Зачем?
— Отнесу тебя вниз, ты ведь не можешь идти сама.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи! Принес таблетки и спасибо, езжай по своим делам. А меня оставь. Я посижу немножко и пойду себе.
— Пойду! — передразнил ее Лекс. — Ты просидишь здесь вечность. А ехать мне сейчас никуда не нужно, я собираюсь отвезти тебя куда скажешь.
— Но я…
— Все, без возражений!
— Ты не понимаешь, я…
— Молчи!
После этого Эмери не осталось ничего иного, как обвить его шею руками.
Лекс спустился с ней по лестнице, затем на виду у всех, кто находился в операционном зале, отнес к выходу, где швейцар распахнул перед ним дверь.
— Все готово, мистер Сеймур, «линкольн» ждет вас, — произнес он с такой невозмутимостью, будто Лекс каждый день выносил из банка дам на руках.
44 
