43 
— О, вообще-то очень весело. Было куда пойти. Милрой, «Четыре сотни». Какое-то веселье безысходности. Всем нам пришлось учиться жить сегодняшним днем, не так ли?
При прощании она снова целует его, губы у одной щеки, прохладная ладошка у другой.
Задним числом можно сказать, что примерно в то время, в середине января, ему следовало бы начать вести записи симптомов, поскольку именно тогда его устоявшиеся привычки стали куда-то улетучиваться. Просыпался в приподнятом настроении. Насвистывая, вбегал в барак. Между сменами, прихватив хлеба для уток, подолгу гулял вокруг озера — просто ради моциона, убеждал он себя, но в действительности искал ее в толпе глазами. Дважды он видел ее, а один раз она заметила его и помахала рукой.
Во время четвертого (вернее, пятого, если считать встречу в поезде) свидания она настаивает, чтобы они побывали где-нибудь еще, и они идут в местный кинотеатр на Хай-стрит посмотреть новую картину с Ноэлем Коуардом, «Повесть об одном корабле».
— Ты в самом деле ни разу здесь не был?
Они становятся в очередь за билетами. Фильм идет всего один день, и очередь загибается за угол на Эйлсбери-стрит.
— Откровенно говоря, да.
— Боже мой, Том, какой ты смешной! По-моему, не будь в Блетчли киношки, я бы умерла со скуки.
Они садятся в задний ряд. Клэр берет его за руку. В луче проектора сине-серый калейдоскоп табачного дыма и пыли. Парочка рядом целуется. Женщина хихикает. Звуки фанфар открывают киножурнал. На экране длинные колонны бредущих в снегу немецких военнопленных — невообразимое количество. Возбужденный голос диктора сообщает о прорыве Красной Армии на восточном фронте. Появляется Сталин, под громкие аплодисменты вручающий ордена. «Да здравствует дядюшка Джо! » — восклицает кто-то. Свет загорается, снова гаснет, и Клэр сжимает ему руку. Начинается основной фильм — «Повесть об одном корабле» — с Коуардом в роли невероятно обходительного капитана военного корабля. Атмосфера сдерживаемого напряжения. «Горит судно, несущее зеленый три-ноль… Сэр, по правому борту след торпеды… Продолжать огонь… » В разгар сражения Джерихо вглядывается в мелькающие на восхищенных лицах отблески экранных взрывов, и его вдруг осеняет, что он сам — частица всего этого, далекая, но жизненно важная частица, и никто об этом не знает и никогда не узнает… После финальных титров в динамике раздается «Боже, храни короля», и все встают. Многие зрители под впечатлением фильма начинают петь.
Они оставили велосипеды в конце переулка рядом с кинотеатром. Чуть подальше о стену трется странная фигура. Подойдя поближе, они видят, что это солдат, обернувший шинелью девушку. Она стоит спиной к стене. Из тени, словно прячущийся в норе зверек, на них выглядывает белое личико. Пока Клэр и Джерихо забирают велосипеды, телодвижения прекращаются, а потом начинаются снова.
— Как-то странно себя ведут, — замечает он, не подумав. К его удивлению, Клэр заливается смехом.
— В чем дело ?
— Так, ни в чем, — отвечает она.
Они стоят на тротуаре с велосипедами, пропуская грохочущий армейский грузовик с затененными фарами, направляющийся к северу по Уотлинг-стрит. Клэр перестает смеяться.
— Знаешь, поедем посмотреть, где я живу, — чуть ли не умоляет она. — Еще не поздно. Мне так хочется показать тебе свой домик.
Он не может найти отговорки, да ему и не хочется ничего придумывать.
Они едут по городу, мимо Парка. Клэр показывает дорогу. Минут пятнадцать двигаются молча, и он начинает думать, далеко ли она его везет. Наконец, когда они уже трясутся по дорожке, ведущей к домику, она кричит через плечо:
— Разве не идеальное гнездышко ?
— Э-э, дорога не наезжена.
— Фу, противный, — она делает вид, что обиделась. Потом рассказывает, как наткнулась на этот заброшенный дом, как упросила его хозяина, фермера, сдать дом в аренду. Внутри стоит когда-то пышная, а ныне ветхая мебель, привезенная из Кенсингтона, из тетушкиного дома, который бросили во время бомбежек, да так туда и не вернулись.
Лестница угрожающе скрипит, и Джерихо опасается, как бы она под двойным весом не отвалилась от стены. Дом — промерзшая насквозь развалина.
— А здесь я сплю, — объявляет она, и он следом за ней заходит в комнату в розовых и кремовых тонах, словно большой гардероб, заваленную довоенными шелками, мехами и перьями. Под ногами со стуком выскакивает незакрепленная половица. В глазах рябит от множества мелочей, шляпных и обувных коробок, женских украшений, флаконов и баночек с косметикой… Она сбрасывает на пол пальто и падает плашмя на постель, потом, опершись на локоть, скидывает туфли. Похоже, ее что-то забавляет.
43 
