53 
У лектора было красное обветренное лицо, и говорил он чудные вещи.
— Вино из одуванчиков! — выкрикнул лектор без всяких вступлений, и немногочисленные присутствующие застрочили в блокнотах, словно студенты на лекции. Профессор включил диктофон.
— Из одуванчиков! — восторженно прошептал он. — О таком я и мечтать не мог! Моя Маргарита их полет и полет, а они всё растут и растут!
На этих словах Виталя провалился как будто бы в сон, но мозг при этом продолжал задавать вопросы.
Почему тетрадь была спрятана за батареей?
Что искали в гостиной Крылова и в доме Перовой? Кто искал? Наверное, кто-то свой, раз следов взлома не было ни там, ни там. Ведь Гранкин той ночью подходил к двери коттеджа, она была закрыта. И Эльза открыла дверь своего дома ключом. Наверное, кто-то свой!
Это была дельная мысль, вполне достойная детектива.
Кто такой Геральд? Почему почерком Ады ведётся повествование от имени какой-то Анель, с которой у Крыловой не совпадает ни внешность, ни возраст, ни имя, ни место действия, ни… вообще ничего?
В виду чрезвычайности сложившейся ситуации Виталя совсем забыл спросить у Эльзы, знает ли она, кто такие Анель и Геральд. Ещё он забыл у неё спросить, были ли у Ады туфли на высоких металлических каблуках, и кто из её окружения курит сигареты «Vogue Aroma». Всё это нужно спросить у Эльзы, и это тоже была весьма неплохая мысль для детектива.
Очнулся Виталя от бурных аплодисментов. Он открыл глаза и увидел, что профессор аплодирует стоя. Довольный лектор раскланивался так низко, что чуть не стукался лбом о сцену.
— Браво! — крикнул профессор и, заложив два пальца в рот, громко свистнул. — Браво, коллега!
— В следующий раз, друзья, — воскликнул кандидат сельскохозяйственных наук, — попробую договориться с администрацией ДК о проведении дегустации. А теперь наш вечер продолжит замечательный коллектив! Песня не даёт его участникам унывать и стареть!
— Вань, — потянул Гранкин профессора за рукав, — Вань, тебе ничего не говорят имена Анель и Геральд? В окружении четы Крыловых не было таких людей?
— Понятия не имею, — торопливо ответил Иван Терентьевич, — тебе лучше об этом у Эльзы спросить. Откуда ты их выцепил? Такие имена обычно бывают у героев дамских романов.
— Для вас поёт ансамбль «Алая зорька»! — выкрикнул лектор, с удовольствием выполнявший обязанности конферансье. — Приветствуем!
Зал зааплодировал, профессор засвистел. Гранкин вскочил как ошпаренный и ринулся к выходу. Такого поворота событий он не ожидал.
— Стой! — профессор железной рукой схватил Виталю за полу пиджака и усадил в кресло.
На сцену высыпало штук тридцать бабушек. Все они были ярко накрашены, замысловато причёсаны и широко улыбались. На них красовались длинные юбки из джинсовой ткани и белые футболочки с надписью “I’m Badgirl”.[6] Виталя снова рванулся из кресла, но профессор опять поймал его за пиджак.
— Стой! Ты куда? Смотри, какие бабульки!
До сцены было метров пять, бабки наверняка страдают старческой дальнозоркостью, поэтому шансы, что одна из бойких старушек признает в Витале грабителя, мчавшегося по коридорам типографии, были очень и очень велики. Виталя попытался вывернуться из рук профессора, но Иван Терентьевич оказался неожиданно сильным. Он усадил Гранкина в кресло и прижал к жёсткой спинке.
— Как вы думаете, почему среди нас нет ни одного старичка? — звонко крикнула в микрофон одна из бабушек.
— Запилили вы их до смерти!
— И на кладбище отволокли! — послышались варианты из зала.
— А потому среди нас старичков нет, что не поют они, оттого и перемёрли! — крикнула бабка. — Вы думаете, мы вам сейчас частушки исполнять будем?
Виталя низко нагнулся, делая вид, что рассматривает свои ботинки.
— Вань, — зашептал он панически, — мне срочно свинтить надо отсюда!
— Так счас самое интересное начнётся! — профессор положил на спину Витали тяжёлую руку.
— Нет, мы частушки петь не будем! — выкрикнула бабка и вернулась в строй.
— Свободу Анжеле Дэвис, от Анжелы Дэвис руки![7] — напористо заголосили бабки звонкими детскими голосами.
Зал зашёлся хохотом и аплодисментами, профессор сунул два пальца в рот и засвистел. Воспользовавшись этим, Виталя ринулся к выходу. Он успел выскочить за дверь и оказался в просторном холле.
— Дайте свободу нашей Анжеле, дайте свободу, су-уки! — донеслось до Витали из зала.
53 
