Последние отзывы

  51  

— Но у меня нет дочки — возразила миссис Хейверс скорее испуганным, чем озадаченным тоном, когда ей пришлось признать, что Либби О'Рурк, причинившая ей такие огорчения, не посмела бы оказаться в семейном альбоме. — Мамочка не разрешает мне заводить детей. У меня есть только куклы.

Барбара не знала, что на это ответить. Ум ее матери так часто совершал почти непредсказуемые и извилистые путешествия в прошлое, что она давно оставила тщетные попытки возращения миссис Хейверс в реальность при помощи каких-либо доводов. Поэтому, отложив альбом, она не стала больше возражать, аргументировать или взывать к разуму. Она просто взяла один из красочных туристских журналов, которые обожала просматривать ее мать, и провела полтора часа, сидя на кровати бок о бок с женщиной, забывшей даже о том, что она родила дочь, и разглядывая вместе с ней живописные пейзажи Таиланда, Австралии и Греции.

Именно во время этого просмотра сознание Барбары наконец пробило внутреннюю оборону и мысленный голос, ранее осуждавший действия Линли, начал вести спор с новым голосом, допускавшим, что ее собственные действия можно назвать непродуманными. В ее голове происходила своеобразная бессловесная дискуссия. Одна сторона настаивала, что инспектор Линли — отвратительный педант. Другая возражала, что, даже будучи педантом, он не заслуживает ее предательства. А она поступила как предатель. То, что она приехала в Челси и жаловалась на него его близким друзьям, трудно назвать поведением преданного друга. С другой стороны, он сам также предал Барбару. Присвоив себе право усилить меру ее официального наказания и отстранив ее от участия в новом деле под надуманным предлогом, что ей, мол, нужно ненадолго затаиться, он наглядно показал, на чью сторону он встал в ее борьбе за спасение профессиональной шкуры.

Вот такой жаркий спор бушевал в ее душе. Он начался, когда она, листая с матерью журналы, утешала больную яркими рассказами о счастливых временах, проведенных на Крите, в Микенах, Бангкоке и Перте. Он продолжался с неослабевающей силой, когда она уже под вечер ехала из Гриифорда обратно в Лондон. Даже включенная на полную громкость добрая старая запись группы «Флитвуд Мак» не смогла заглушить спорящих голосов в голове Барбары. Потому что всю поездку в пение Стиви Никс вплеталось меццо-сопрано совести Барбары, и эта нравоучительная кантата упорно отказывалась исчезнуть из ее головы.

«Он заслужил, заслужил, заслужил это!» — беззвучно кричал голос ее обиды.

«Но как ты сама при этом выглядела, моя милая?» — вопрошал голос ее совести.

Барбара все еще не нашла ответа на этот вопрос к тому моменту, когда прибыла на Стилс-роуд и ловко втиснула свою «мини» на парковочное место, только что покинутое автомобилем, едва вместившим женщину с тремя детьми, двумя собаками и чем-то похожим на виолончель

с ножками. Закрыв свою машину, она устало потащилась в сторону Итон-Виллас, смакуя чувство усталости, поскольку усталость предвещала сон, а сон предвещал угасание жаркого спора внутренних голосов.

Однако когда Барбара свернула за угол и подошла к желтому эдвардианскому дому, за которым находилось ее крошечное жилище, то услышала другие голоса. Новые, реальные голоса доносились с выложенной плитами площадки перед окнами квартиры цокольного этажа. И один из этих голосов — детский — окрасился оттенком ликующей радости, как только Барбара вошла в ярко-оранжевую калитку.

Барбара! Привет, привет! Мы с папой пускаем мыльные пузыри. Иди к нам и посмотри. Когда они попадают на свет, то сияют, как радуга. Ты видела такое, Барбара? Ну же, смотри, смотри!

Девочка и ее отец сидели на деревянной скамейке перед их квартирой, причем дочь была озарена последними лучами заходящего солнца, а отец скрывался в глубокой тени, прорезаемой огоньком его сигареты, похожим на светлячка. Отец нежно погладил дочку по голове и встал с присущей ему церемонностью.

— Вы к нам присоединитесь? — спросил у Барбары Таймулла Ажар.

— Да, да, да! — закричала девочка. — После пузырей мы будем смотреть по видику «Русалочку». А на угощение у нас есть глазированные яблоки. Правда, у нас их всего два, но я поделюсь с тобой. Мне все равно не съесть одной целое яблоко.

Девочка соскользнула со скамейки и вприпрыжку побежала по газону навстречу Барбаре, потряхивая трубочкой для пускания воздушных пузырей и оставляя за собой вереницу радужных шаров.

  51