Последние отзывы

  26  

– Нил достаточно честен со мной, он не скрывал, что есть еще одна… Я не желаю ей зла, но Нила не отдам. Ради его счастья пойду на все. Он может быть счастлив только со мной.

– Сколько между вами разница? Не меньше тридцати лет, кажется…

– Это пустяки. Как женщина, я значительно старше и, уж простите, мудрее его. Ему нужны моя забота, моя сила и моя молодость.

– У вас есть приданое? – спросил Родион.

Варвара только улыбнулась:

– Нила это не смущает.

– И родители ваши согласны на такой неравный брак?

– У меня никого нет, кроме дальней родственницы. Сама распоряжаюсь своей судьбой. Не верю ни в рок, ни в прочие глупые страхи. Могу знать, что угрожает моему жениху?

Чиновник полиции соорудил кристально честную историю о том, как через агентов дошли слухи, что известному бильярдисту угрожают какие-то темные личности, и потому следует провести дознание, пока гром не грянул. Кажется, барышня не поверила, но виду не подала.

– Кстати, чему посвятили вчерашний вечер? – спросил фантазер.

– Работала над рукописью.

– Никуда не выходили?

– Зачем? Нил был занят, а без него мне теперь скучно…

– Это его подарки? – Родион указал на парфюмерное богатство.

– Ароматы для меня – все. Женщина, не умеющая пользоваться духами, не имеет будущего.

– И не одевающаяся у мадам Живанши?

– Где еще бедная девушка может найти приличное платье?

– Понимаю: одеваться не в «Смерти мужьям» – смерти подобно.

– О вкусах не спорят. Как сказал Сенека, принимая яд из рук Нерона. – И она впервые улыбнулась. Мило и чувственно. Прямо мороз по коже.

А ведь надо признать: барышня не только в фантазиях разбирается, знает, чего хочет от жизни. И, кажется, может взять свое. Если случай подвернется.

Опять попросив связаться, если что вдруг будет замечено необычного и подозрительного, Ванзаров спросил:

– С госпожой Бородиной поладили, а как вас приняла Аглая? Она ведь большое влияние на Нил Нилыча имеет. Не правда ли?

– Возможно, – сдержанно ответила Варвара.

Покинув жилище красавицы, Родион поймал извозчика до участка. И пока колеса стучали по мостовой, в голове чиновника полиции бились вопросы: как же Филомена Платоновна любит сына, если рада таким разнообразным дамам? Может, правда о внуках мечтает? И почему это в квартире литераторши не нашлось ни следа чернил, перьевых ручек или хоть исписанной бумаги?

15

Вязанка книг упрямо разваливалась в руках. Плутарх сыпался на Апулея, а на них наседал Петроний. Не иначе, любопытные коллеги постарались. Повоевав с бечевкой, Родин кое-как скрепил непослушные тома и уже подхватил саквояж, чтобы вернуться из отпуска домой, как перед столом выросла физиономия коллежского секретаря Матько. Оказалось, господина Ванзарова спрашивает какой-то господин.

Готовый к подвоху или дружеской шутке, что одно и то же, Родион Георгиевич вышел в приемную и обнаружил невысокого мужчину, как видно, приезжего. Вид его внушал смешанные чувства. С одной стороны, было жаль чудака, заявившегося в столицу, судя по всему, из глухой провинции. Но с другой – так и хотелось брякнуть: «Куда ж ты сунулся, одуванчик?» Бедных или безумных родственников у Ванзаровых в провинции не имелось, и вообще незнакомец был искренне незнаком.

Господин лет пятидесяти застенчиво улыбнулся, снял комком кое-где светлую шляпу и представился Москвиным, доктором внутренних болезней из Москвы. И тут же протянул бумажку, сложенную пополам, оказавшуюся рекомендательным письмом. На бланке Министерства иностранных дел горячо любимый Борис Георгиевич изволил сообщить:

«Дорогой братец! Ты знаешь, что я частенько относился с юмором к твоим играм в полицию…»

В этом месте Родион взял паузу, чтобы скрипнуть зубами, и продолжил чтение:

«…но сложились обстоятельства, которые требуют твоей помощи. Ты не поверишь, но именно так, и это прошу я – твой обожаемый брат…»

Тут Родион Георгиевич позволил себе саркастическую ухмылку, впрочем, незаметную.

«…Если ты поможешь милейшему Игнату Семеновичу, моему московскому приятелю и совершенно волшебному доктору, торжественно обещаю: никогда больше не говорить вслух, что думаю о сыскной полиции, и более того, оказывать тебе, братец, помощь без всяких нравоучений. А помощь моя непременно тебе понадобится, уж поверь. К тому же Москвин – один из самых славных чудаков, каких я видел, кристальная душа и полный растяпа. Очень прошу за него. Кстати, твои дружки-жулики обчистили его до копейки, не успел он сойти с поезда. Некрасиво, честное слово. И куда смотрит полиция? Еще, чего доброго, приклеится ярлык криминальной столицы Европы. Нежно тебя жму. Твой любящий брат Б.Г.В.».

  26