106 
– Не мы, а вы изображали нож в рукаве.
– Это ошибка. Убийца действовал проще, у него не было навыка гайменника. А потому шило, вернее – булавка, награждаемая за победу на конкурсе мод, была спрятана там, где и полагается, на самом видном и удобном для быстрого доставания месте – в дамской шляпке. Кто заподозрит даму, поправляющую эгретку на шляпке? Это так естественно.
– Вот же... (дамам, прошу заткнуть уши, на мгновение) ...так и знал, что какая-нибудь бабская дрянь!
– Согласен, Аполлон Григорьевич, угол зрения приводит к опасным ошибкам. Мы видели то, что видит мужчина. Но даже если бы носили шляпки, упаси боже, все равно блуждали в потемках. Потому, что все было слишком просто придумано. Так просто, что только особый взгляд помог.
– Да не томите, Ванзаров! – простонал Лебедев, – А то напьюсь один. Будете мое тело до дома везти на себе.
– Тогда просто и без затей... – сказал Родион. – Колесо лечебной игры в «жертву и убийцу», придуманное доктором Карсавиным, большим ученым и начинающим велосипедистом, не желало крутиться. Барышни лениво фантазировали невероятные способы убийств, от которых никакого целительного прока. И тогда Карсавин решил подключить свою дочь, Софью Петровну, которую тоже требовалось лечить от нервного расстройства. Что говорил дочери Карсавин, и как дело было, мы уже не узнаем. Важно другое: Софья Петровна загорелась идеей стать самой собой, разбудив зверя, дремавшего в душе и не дававшего насладиться радостями половой жизни сполна. Пользуясь тем, что пациентки отца были ее институтскими подругами, она стала рассказывать им, как умная женщина может просто убить другую женщину, получив от этого заряд бодрости и веселья, без всякого риска оказаться на виселице. Для это есть главное оружие: шляпная коробка. В нее можно спрятать, что угодно – хоть крысу, хоть бомбу. Прислали коробку – жертва испугалась, например, броска Гоголя, нашла записку с розой (память институтских забав в девичьи тайны) и поняла, что «убита». Подруги возгорелись, и началась активная подготовка. Доктор Карсавин, читая письма, не мог нарадоваться на талант дочери: пациентки выздоравливали на глазах. Только не знал он, что любимое дитя решило запустить собственное колесо. Софья Петровна почувствовала, что счастье, которого не могла обрести ни в одном опыте любви, может быть найдено на тонкой грани жизни и смерти...
– Хотите сказать, она баловалась с трупами? Примитивно...
– Не с трупами. Она смотрела в глаза умирающего, быть может, целовала в губы, и получала то, что хотела... За мгновение до смерти.
Лебедев молча налил рюмку, опрокинул не закусывая, и спросил:
– Для чего ей понадобились такие сложности?
– Наоборот, все предельно логично. Самой пачкать руки было неинтересно, да и боялась не справиться. Нужно верное, не рассуждающее и всегда готовое оружие. И тут госпожа Карсавина нашла удивительно красивое и простое решение.
– Стойте! – не сдержался Лебедев. – Хотите меня убедить, что это не Карсавина убила столько народу?
– Это логично, – сказал Родион. – Она приложила руку только к одной смерти...
– Авроры Грановской?
– Именно эту логическую ошибку мы допустили. Двойное отравление конфетами «Итальянская ночь» в тот жаркий день мы как бы назвали: «Убийство госпожи Грановской и ее горничной».
– А как надо было?
– «Убийство Зинаиды Ипатьевой и ее хозяйки»... Да, Аполлон Григорьевич, не смотрите на меня так. Софья Петровна пришла травить Зинаиду. Аврора была вынужденным дополнением.
– Убивать горничную? Зачем?
– Зинаида – такая же выпускница-смолянка, как Карсавина, Грановская и прочие барышни круга. Она была куда богаче их, но из-за беды, устроенной игроком-отцом, лишилась всего и пошла работать горничной к своей подруге. Ни в какой другой дом барышню с таким пятном и без рекомендаций не взяли бы! Это была дружеская помощь Авроры.
– Допустим. А зачем убивать?
– Попробую обрисовать, что случилось, – сказал Родион и облизнулся. Горло давно требовал влаги, но он боялся сбиться. – В утро именин все были очень заняты. Антон Грановский катался на островах со своей любовницей Екатериной Делье. Ипполит Делье проводил приятные часы в уединении с Анной Хомяковой. А Паша Хомяков был послан своей любовницей Авророй Грановской за крысой, потому что близился час шутки. Дама, которой полагалось открыть коробку с Гоголем, должна была прийти сегодня. Но случилось так, что Паша поспешил. Он прибежал раньше того, что рассчитала Софья Петровна, и наткнулся на нее, да еще с букетом. Позвонил в дверь. Ему никто не открыл. Позвонил еще. Опять ничего. И растерянный Паша, имея в нагрудном кармане бумажку с розой и стрелочками, которую ему велели положить в коробку, а он забыл в спешке, отправляется на поиски госпожи Карсавиной, чтобы прояснить ситуацию...
106 
