Особенно,... 
74 
– К кому? – строго спросила она, цепкими глазами рассматривая Сытова.
– К Катерине Ивановне, в сто шестнадцатую. Я заплатил, – на всякий случай пояснил Сытов.
– Сколько? – оживилась бабища.
– Десять рублей, – признался Сытов.
– Ну и дурак, – ухмыльнулась баба, протискиваясь в тесную прозрачную кабинку. – У нас вход бесплатный. Эх, да кабы я, да с каждого входящего, да по десять рублей! – Она мечтательно закатила глаза. – А Катерина Ивановна спать рано ложится, ты ноги зря не топчи.
Сердце у Сытова дало сбой. Значит, Март не ошибся, значит, дал правильный адрес. Лифт всё не приходил, дрожь в коленках усилилась, ладони вспотели, лоб покрылся испариной. «Ничего, – сказал себе Сытов, – я должен через это пройти. Я расскажу ей всё и предложу свою помощь. В конце концов, я намекну ей, что Март костьми ляжет за один её нежный взгляд и что она может вить из него верёвки».
– Скажите, – обратился он к лифтёрше, – а Катерина Ивановна замужем?
– Катька-то? А ты что, свататься? Так ты зря ноги-то не топчи, она чернявых предпочитает и молодых.
– Значит, не замужем. – Сытов ещё раз ткнул в кнопку вызова.
– Я этого не говорила! – захохотала бабища и вдруг подалась вся вперёд.
В подъезд вошла рыжая тётка с огромным бланшем на переносице.
– Шалава! – завопила только что дружелюбная лифтёрша.
– От шалавы слышу, – не зло огрызнулась тётка и пошла по лестнице на второй этаж. Лифтёрша вдруг выскочила из своей будки, в два прыжка нагнала рыжую, вцепилась ей в кудри и потащила вниз, тыкая носом в ступеньки.
– Вот тебе Найоб, Найоб, и ещё раз Найоб! – приговаривала она.
Рыжая молча клевала носом, почти не сопротивляясь.
Сытов растерялся.
– Дамы! Дамы! – пробормотал он и попытался оторвать толстую бабу от рыжей. Рыжая укусила его за палец, а толстая двинула по затылку. Сытов отпрыгнул обратно к лифту и судорожно начал тыкать плоскую кнопку.
– Лифт! – зачем-то позвал он громко.
Тётки возились и пыхтели в стороне. Рыжая вывернулась, постаралась удрать, но толстая поставила ей подножку. Рыжая упала на четвереньки.
– Да забирай ты себе этого Найоба! – громко закричала она. – Он в больнице себе педиатра нашёл!
– Ко-го?! – замерла толстая баба.
– Врачицу детскую, – рыжая уселась на ступеньки и заплакала, тихонько подвывая. – Дли-инная, но-осатая, в ушах слушалка торчи-ит! – навзрыд протянула она.
– Лифт работает? – громко спросил Сытов.
– Найоб он и есть Найоб, – выдохнула толстая, уселась рядом с рыжей на ступеньки и схватилась за голову: – Что же это делается-то?!
– Лифт работает? – заорал Сытов.
– С утра работал, – отмахнулась та, которая с пирсингом.
– А у меня от него ребенок будет! – взвыла рыжая.
– Ты ж бесплодная!
– Плодная!
– Знаешь, Зойка, а ведь и у меня от него ребенок будет!!!
– Найоб – это имя или действие? – попытался пошутить Сытов, направляясь к лестнице.
– А как ты думаешь?!! – в один голос заорали бабы, отклонившись в разные стороны и давая ему пройти.
У нужной квартиры он и правда упал на колени. Позвонил и упал – шутка ли, при его комплекции и никудышной физической подготовке, пешком подняться на шестнадцатый этаж. Наверное, он упал от бессилия, впрочем, так полагалось и по сюжету. Это здорово, что он измучен, хорошо, что не может стоять. Сытов услышал, как гремит цепочка, открывается дверь, и в покаянном рывке свесил голову вниз, уставившись в пол.
– Это я, – сказал он, рассматривая чьи-то бордовые ногти. – Это я, беби! Прости меня, Кэт. – Тут он понял, что ноги белые, слишком белые. Сытов поднял глаза вверх. На него насмешливо смотрела смазливая блондинка лет тридцати.
– Мне бы Катю, – сказал, задыхаясь, Сытов, тяжело поднялся с колен и тщательно отряхнул брюки.
– А что, лифт опять не работает? – поинтересовалась блондинка знакомым ненатурально-сладким голосом.
– Мне бы Катю, – повторил Сытов.
– А мне бы домик в Калифорнии и счёт в швейцарском банке, – парировала блондинка. Сытов посмотрел ей прямо в глаза, она взгляда не отвела, уставилась на него колюче и жёстко.
– Кэт! – крикнул Сытов и попытался отодвинуть размалёванную дуру. Кто это – подружка? Прислуга? – Кэт!!! – заорал он. Девица оказалась неожиданно сильной. Она не только не отодвинулась, но перехватила руку Сытова железной рукой.
– Сытов? – спросила она вдруг совсем другим голосом – не жеманным, не сладким, не добрым, и совсем не женским.
74 
