Особенно,... 
78 
Что-то очень знакомое показалось Сытову в этой формулировке, но он так и не смог заставить память подсказать ему, что именно связано у него с этим определением.
– Среднестатистический, – выговорила девка умное слово, – подслеповатенький, щурится всегда. Да, и татуировка у него на среднем пальце не помню какой руки – крест!
– Уже кое-что, – вздохнул Сытов и отдал ей деньги. – Постой на шухере, я в туалет схожу. – Сытов решил, что за такие деньги он вправе воспользоваться общаговскими удобствами.
Когда он из кабинки вышел, девки и след простыл. У зеркала стояла другая, такая же крепенькая и простоватая. Почему-то появление Сытова её тоже не испугало. Сытов подумал, а не проинтервьюировать ли и её, но решил, что у него денег на всех не хватит, да и нового вряд ли чего узнаешь. Он подошёл к подоконнику и вылез в окно.
Спускаться вниз было почему-то страшнее, чем подниматься. Ладони были потные и скользили по прохладному железу.
Сытов подумал про себя: «Докатился!», а ещё он подумал, что впустую потратил время.
Робинзон с крестом на среднем пальце неизвестно какой руки, зовут которого то Коля, то Саша, то Толя, то Лёша, и у которого нет постоянного адреса – не бог весть какой улов. Травкина – тоже личность мифическая.
Как это на профессиональном языке называется? Тупик? Нет – «глухарь».
Паршивый из него сыщик.
Нужно разговаривать с Катькой.
6
«Я шёл, наверное, триста лет
на свет твоего окна.
И вот я, вроде, пришёл, мой свет.
Есть ночка у нас одна»
Они летели вперёд, и всё было здорово – и гладкая лента асфальта, и сумерки, прохладой сменившие дневную жару, и низко летавшие птицы – к дождю? – и Мат-Мат за рулём с профилем белогвардейца и гримом Мэрилин, и… Всё было здорово!
Катерина призналась самой себе, что счастлива абсолютно, несмотря на то, что абсолютно счастлива она быть не должна.
– Давай поедем медленно, – попросила она Мат-Мата, – и тогда в Волынчиково мы приедем к рассвету. Сейчас очень рано светает.
– Я не умею медленно, – сказал Мат-Мат и прибавил газу.
– И я не умею, – засмеялась Катя.
– Значит, поедем быстро, – подвёл итог разговора Мат-Мат.
– Сдалось тебе это удостоверение! – попыталась изобразить недовольство и раздражение Катерина. Всё-таки она не имеет права быть счастлива, когда Роберт убит, когда она всё ещё под подозрением, когда она скрывает от правосудия опасного бандита, когда…
Да пропади оно всё пропадом, когда ещё жить, если не прямо сейчас? Роберта не вернуть, её невиновность докажут, а Мат-Мата... Она представила, что сдаёт Мат-Мата милиции, и от ужаса заорала громче, чем надо:
– А ты уверен, что потерял документ именно в той избушке?
– Уверен, беби. И я должен его забрать!
– Зачем? Ты что, собираешься вернуть его тому лейтенанту? Не понимаю. Ты очень рискуешь, суя в избушку свой белогвардейский нос!
– Должен, – повторил упрямо Мат-Мат, и Катерина поняла, что спорить с ним бесполезно.
Они долго ехали молча. Не ехали, а летели. Уже стало темно, но фары надёжно и сильно освещали дорогу.
– Ты не будешь против, если мы переночуем в твоём доме? – спросил наконец Мат-Мат.
– В каком это ещё «моём» доме? – удивилась Катя.
– А разве хоромы Роберта в этой деревне принадлежат теперь не тебе?!
Катерина подпрыгнула на сиденье.
– Чёрт!!! Об этом я не подумала.
– Я подумал. Ты знаешь, где он хранил ключи?
– Да. На полочке в бане. А ворота заперты на вертушку. Там нечего брать! Вязаные половички на полу, кровать с шишечками, да старые гроздья рябины между рамами. Рай для миллионера! Мат-Мат!
– Что?!
– Наверное, я не смогу там находиться с тобой!
– Это ещё почему?
– Ну… кажется, это называется «кровать ещё не остыла».
– Глупости! Глупости и предрассудки. Живое живым. Мёртвое мёртвым.
– Ещё один панибрат смерти! Мартин тоже бравировал отсутствием предрассудков.
– Значит, решено. Мы остановимся в твоём доме.
– Интересно, что я скажу Парамоновне?..
Всё оказалось легче, чем она думала. Её не мучили угрызения совести, когда она стелила бельё на той самой кровати с шишечками, когда накрывала на стол и зажигала свечку – всё как тогда, с Робертом. Она даже затопила баню, вернее, её затопил Мат-Мат, а она носилась, давала указания, как правильно делать, но он всё сделал не так, и парилка стала похожа на ад.
78 
