213 
— Отцы всегда боятся, как бы их дочерей кто-нибудь не обидел, — вставила Дебора. — Вряд ли он хотел…
— Ну конечно, хотел. Да и все равно Ги был таким.
— Он что, уложил тебя в постель на пари?
Чайна обменялась загадочным взглядом с Деборой. Синтия поспешила ее поправить:
— Он хотел, чтобы я узнала, как это бывает. Он знал, что я еще никогда… Я ему говорила. Он всегда говорил мне о том, как важно для женщины почувствовать в первый раз… как это он говорил… ликование. Да, ликование. И я почувствовала. Именно это. В первый раз. И всегда.
— Поэтому ты к нему привязалась, — вздохнула Дебора.
— Я хотела, чтобы он жил вечно, со мной. Мне было наплевать, что он старше. Какая разница? Ведь мы были не просто двумя телами, которые перепихивались в кровати. Мы были двумя душами, которые нашли друг друга и не собирались расставаться никогда, что бы ни случилось. Так и было бы, если бы… если бы он…
Синтия положила голову на подлокотник и снова заплакала.
— Я тоже хочу умереть.
Дебора подошла к ней. Погладив девушку по голове, она сказала:
— Как я тебе сочувствую. Потерять сначала мужчину, а потом обнаружить, что даже не можешь родить от него… Тебе, наверное, сейчас очень тяжело.
— Ужасно, — всхлипывала та.
Чайна осталась на своем месте, в нескольких футах от них. Она скрестила на груди руки, словно защищаясь от натиска эмоций Синтии.
— Сейчас тебе это, наверное, не поможет, — сказала она, — но знай, что рано или поздно ты с этим справишься. Более того, настанет день, когда ты почувствуешь себя лучше. В будущем. Ты ощутишь себя совершенно другим человеком.
— Я не хочу.
— Конечно не хочешь. Никто этого не хочет. Мы всегда влюбляемся как дурочки, а если теряем любовь, то готовы зачахнуть и умереть от горя. Только ни один мужчина этого не стоит, кто бы он ни был. И вообще, в реальном мире так не бывает. Сначала мы барахтаемся, как можем. Но постепенно выплываем к берегу. И вот уже снова стоим на земле.
— Я не хочу на землю!
— Пока нет, — мягко поправила Дебора. — Сейчас тебе хочется горевать. Глубина твоего горя показывает глубину твоей любви. Но если со временем ты сумеешь забыть горе, это сделает твоей любви честь.
— Правда?
Голос девушки прозвучал так по-детски, и выглядела она совсем ребенком, так что Деборе захотелось немедленно броситься на ее защиту. В одну секунду она постигла все чувства ее отца, когда тот узнал, что Ги Бруар овладел ею.
— Я в это верю, — сказала Дебора.
Она видела, что Чайна пододвигается к двери.
Они оставили Синтию Мулен в кресле, под пледом, где она, положив голову на подлокотник, размышляла об их последних словах. Выплакавшись, она обессилела, но успокоилась. Они посоветовали ей немного поспать. Может быть, во сне она увидит Ги.
Шагая по усеянной осколками раковин дорожке к машине, Чайна и Дебора сначала молчали. Остановившись, они оглядели сад, который выглядел так, словно на него наступил рассеянный великан, и Чайна просто заметила:
— Грязь какая.
Дебора взглянула на подругу. Она знала, что та говорит не об истреблении фантастических украшений, оживлявших когда-то лужайку и клумбы перед домом.
— Да, умеют люди сами себе подкладывать мины, — отозвалась она.
— Больше похоже на атомную бомбу, по-моему. Ему ведь было под семьдесят. А ей… сколько? Семнадцать? Это же форменное растление малолетних. Но нет, об этом он позаботился, правда?
Отрывистым движением, так напоминавшим ее брата, она провела рукой по своим коротким волосам.
— Мужчины — свиньи. Если среди них есть хоть один порядочный, мне бы чертовски хотелось на него посмотреть. Просто пожать ему руку. Поздороваться, черт возьми. Просто убедиться в том, что не для каждого из них предел мечтаний — хороший здоровый трах. А то как заладят свое: «Ты моя единственная» да «Я люблю тебя». И почему женщины до сих пор на это дерьмо покупаются?
Она поглядела на Дебору и прежде, чем та успела ответить, продолжила:
— О, извини. Не обращай внимания. Вечно я забываю. По тебе-то мужики не топтались.
— Чайна, это…
Но та лишь отмахнулась.
— Прости меня. Прости. Прости. Зря я… Просто, когда я посмотрела на нее… услышала все это… забудь.
И она поспешила к машине. Дебора последовала за ней.
— Каждый из нас сам справляется со своей болью. Ничего не поделаешь, боль — побочный продукт бытия.
213 
