218 
— До сих пор я не мешала тебе делать то, что ты считала нужным. Теперь ты не мешай мне.
Но Маргарет не была дурой. Она сразу смекнула, откуда дует ветер, грозящий разрушить ее планы возвращения денег сыну путем уличения в краже мальчишки, который их у него отнял. Она потребовала:
— Открой рюкзак и сама убедишься.
— Я сделаю это в присутствии полиции, — ответила Рут. — Если он что-нибудь взял…
— То ты всегда найдешь ему оправдание, — сказала Маргарет с горечью. — Еще бы. Ты же всем находишь оправдание. Это твой стиль жизни, Рут.
— Мы поговорим позже. Если есть о чем.
— Ты не запретишь мне войти туда. Ты не имеешь права.
— Верно. Зато полиция имеет. И запретит.
Маргарет высокомерно выпрямила спину. Рут видела, что она поняла свое поражение, но мечется в поисках последнего слова, которое выразило бы все страдания, причиненные ей презренными Бруарами как ныне, так и прежде. Но, так ничего и не найдя, она резко повернулась и вышла. Рут подождала, пока ее шаги затихнут на лестнице.
Войдя в утреннюю комнату, где ее дожидались два констебля и Пол Филдер, она нежно улыбнулась мальчику.
— Садись, дорогой. Пожалуйста, — обратилась она к полицейским и указала на диван и два кресла.
Пол выбрал диван, и она опустилась с ним рядом. Похлопала его по руке и шепнула:
— Мне ужасно жаль, что так получилось. Просто она сильно переживает.
— Послушайте. Этого парня обвиняют в воровстве…
Рут подняла руку, чтобы констебль замолчал.
— Уверена, что это не более чем плод воспаленного воображения моей невестки. У нас ничего не пропало, по крайней мере, я ничего не заметила. А этого мальчика я пустила бы в любое помещение этого дома в любое время дня и ночи. Какие бы ценности там ни находились.
В подтверждение своих слов она вернула мальчику рюкзак, даже не открыв его, и добавила:
— Единственное, о чем я сожалею, так это о неудобствах, которые были причинены всем. Маргарет тяжело переживает кончину моего брата. И ведет себя сейчас не вполне разумно.
Она думала, что на этом все и закончится, но ошиблась. Пол подтолкнул к ней рюкзак.
— В чем дело, Пол, я не понимаю?
Тогда он расстегнул его и вынул какой-то цилиндрический предмет, что-то свернутое в трубочку. Озадаченная Рут перевела взгляд на мальчика. Оба констебля поднялись на ноги. Пол буквально всунул предмет ей в руки, но, увидев, что она не знает, как с ним поступить, снова забрал его. Развернув трубку, которая превратилась в лист бумаги, он расстелил его на ее коленях.
Она взглянула на бумагу и воскликнула:
— О боже мой!
И вдруг все поняла.
Ее взор затуманился, и она тут же простила брату все: тайны, которые он хранил от нее, ложь, которую он ей говорил. Его манипуляции людьми. Его потребность доказывать свое мужество. Его страсть соблазнять. Она снова превратилась в маленькую девочку, и старший брат сжимал ей руку. «Не бойся, — говорил он ей тогда. — Никогда не бойся. Мы вернемся домой».
Один из констеблей что-то объяснял, но Рут едва различала его голос. С трудом сдержав поток нахлынувших на нее воспоминаний, она умудрилась произнести:
— Пол это не крал. Он хранил это для меня. И собирался мне отдать. Скорее всего, в мой день рождения. Ги не хотел, чтобы с этой вещью что-нибудь случилось. Вот он и отдал ее на хранение Полу. Да, так оно и было.
Больше она ничего сказать не могла. Эмоции захлестывали ее, она была поражена поступком брата и тем, какие немыслимые трудности он преодолел ради нее, их семьи и их наследия. Она прошептала констеблям:
— Мы причинили вам массу беспокойства. Примите мои извинения.
Этого хватило, чтобы те ушли.
Рут и Пол остались сидеть на диване. Мальчик подвинулся ближе к ней. Пальцем он показывал на здание, изображенное художником, крохотные фигурки строителей, трудившихся над ним, и божественную женщину на первом плане, чьи глаза были прикованы к страницам огромной книги, лежащей у нее на коленях. Складки голубого платья скрывали фигуру. Волосы были отброшены назад, точно ими играл ветерок. Ее красота нисколько не померкла за те шестьдесят лет, что прошли с тех пор, как Рут видела ее в последний раз: нестареющая и совершенная, она словно застыла во времени.
На ощупь Рут взяла ладонь Пола в свои. Ее трясло, она не могла говорить. Но прочие способности ей не отказали, и она не замедлила этим воспользоваться. Приложив его руку к своим губам, она встала.
218 
