33 
«Да, да, но кто это?»
Нетто нажал кнопку «pause».
— Бедная Людмила Федоровна, — сочувственно произнес Арсеньев. — Ты знал ее, Феликс? Я помню ее, когда она была на Лубянке. О-о, произведение искусства! Тело — как пагода, ум — как бритва и язычок соответствующий.
— Все это уже в прошлом, — заметил Суворин, — во всяком случае, ум.
— Следующий голос будет вам более знаком, товарищ полковник, — сказал Нетто.
«Ладно, хватит. Говорит Мамонтов. А вы кто?»
«Келсо. Доктор Келсо. Может быть, вы меня помните?»
«Помню. Что вам надо?»
«Встретиться с вами».
«С какой стати мне с вами встречаться после того дерьма, которое вы написали?»
«Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов».
«По поводу?»
«Черной клеенчатой тетради Иосифа Сталина».
«Помолчите-ка».
«Что?»
«Я сказал — помолчите. Я думаю. Где вы сейчас?»
«Возле «Интуриста» на Моховой».
«Это недалеко от меня. Пожалуй, приезжайте».
— Прокрути-ка еще раз, — сказал Арсеньев. — Не Людмилу. Последний кусок.
Сквозь бронированное стекло за спиной Арсеньева Суворин видел в пруду отражение огней здания, а дальше — почти неразличимую сейчас темную полосулеса, его неровные очертания на фоне вечернего неба. Между деревьями мелькнули фары и исчезли. Патрулируют, подумал Суворин, подавляя зевок. Он был рад, что Нетто задействован. Почему не дать парню шанс отличиться?
«Черной клеенчатой тетради Иосифа Сталина...»
— Ё-моё, — тихо произнес Арсеньев, и его одутловатое лицо стало жестким.
— Звонок был сделан этим человеком сегодня, в четырнадцать четырнадцать, — продолжал Нетто, протягивая две тоненькие бордовые папочки. — Кристофер Ричард Келсо по прозвищу Непредсказуемый.
— Вот это хорошо сработано, — сказал Суворин, еще не видевший фотографии. Она явно только что вышла из проявочной, еще блестела и пахла гипосульфитом натрия. — Откуда снимали?
— С третьего этажа во внутреннем дворе, напротив входа в подъезд Мамонтова.
— Мы что же, можем теперь позволить себе снять квартиру в Доме на Набережной? — буркнул Арсеньев.
— Это пустая квартира, товарищ полковник. Не стоила нам ни рубля.
— Сколько времени он там пробыл?
— Прибыл в четырнадцать тридцать две, товарищ полковник. Вышел в пятнадцать ноль семь. Один из наших, лейтенант Бунин, был отправлен за ним. Келсо сел в метро на «Боровицкой», вот здесь, сделал одну пересадку, вышел на «Краснопресненской» и дошел вот до этого дома, — Нетто снова ткнул пальцем в карту, — на Вспольном. Дом пустует. Объект незаконно проник туда и провел там около сорока пяти минут. Согласно последней записи он пошел оттуда по Садовому кольцу на юг. Это было... десять минут назад.
— Почему такое прозвище — Непредсказуемый?
— Это человек, который совершает неожиданные поступки, товарищ полковник, — ответил неглупый Нетто. — И притом успешно.
— Сергей! Где этот чертов кофе? — Арсеньев, невероятный толстяк, имел обыкновение засыпать, если не взбадривал себя каждый час кофеином.
— Сейчас будет, Юрий Семенович, — произнес голос из приемной.
— Родителям Келсо обоим было за сорок, когда он появился на свет.
Арсеньев обратил на Виссариона Нетто удивленные глаза.
— А что нам до его родителей?
— Ну... — протянул парень, запнулся и посмотрел в ожидании помощи на Суворина.
— Появление Келсо было для них счастливой, непредсказуемой неожиданностью, — вмешался Суворин. — Отсюда и прозвище. Шутка.
— И это смешно?
Тут разговор прервался, потому что помощник Арсеньева принес кофе. На синей кружке значилось: «Я люблю Нью-Йорк». Арсеньев приподнял ее, глядя на подчиненных, словно собирался пить за их здоровье.
— Ну, так расскажите мне, — сказал он, щурясь от пара, поднимавшегося над кружкой, — про мистера Непредсказуемого.
— Родился в Уимблдоне, в Англии, в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом, — начал Нетто, открыв папку. (Хорошо постарался, подумал Суворин, собрал всю информацию за полдня, прилежный малый, в честолюбии ему не откажешь.) — Отец — клерк в юридическом ведомстве; три сестры — все старше его; обычное образование; в семьдесят третьем — стипендия для изучения истории в колледже Сент-Джон, в Кембридже; в тысяча девятьсот семьдесят шестом получил диплом первой степени...
33 
