91 
— Это чудовищная ложь! — воскликнула я. — Да кем же надо быть…
Я оборвала фразу, не договорив, поскольку побоялась окончательно утратить контроль над собой; я и так уже перестала танцевать и сорвалась на крик. Остальные танцующие принялись удивленно поглядывать на нас и переговариваться. Но я была настолько взбешена, что мне было наплевать на это, даже при том, что Александр наблюдал за нами, нахмурившись.
Понизив голос, я прошипела:
— Я знаю, кем для этого надо быть! Ваш брат — подлец и негодяй, какого свет не видел. Он не только запятнал мою честь, он еще и сочинил гнуснейшую ложь, чтобы наказать меня за ту пощечину. Он украл у меня кольцо! Я не пришла к вам той ночью потому, что была измучена, раздавлена горем… и боялась, что вы совершите что-либо безрассудное. Настолько безрассудное, что я опасалась за ваше благополучие. Теперь я вижу, что глубоко заблуждалась.
Губы Чезаре слегка искривились, но он ничего не сказал.
— Приведите ко мне своего «свидетеля» — это Джузеппе, не так ли? Пусть он посмотрит мне в глаза и повторит свою ложь — если сумеет, потому что это именно он держал меня тогда. Надавите на него посильнее, и правда выйдет наружу.
— Джузеппе много лет был моим доверенным слугой, — сказал Чезаре. — Он презирает Хуана. Его ничто бы не заставило помогать моему брату в таком деле.
— Однако же что-то заставило, кардинал. — Я на миг запнулась на этом слове. Мое тело продолжало двигаться в бессмысленных фигурах танца, повинуясь ритму музыки, что казалась мне совершенно немелодичной. — И Хуан лжет, делая вид, что ничего не знал о наших отношениях. На самом деле тогда, на празднестве, я дала ему пощечину потому, что он сказал: мне ничто не мешает переспать с ним, раз уж я все равно сплю с двумя его братьями.
Чезаре заколебался, но затем уязвленная гордость взяла верх, и он отозвался:
— Я не буду рогоносцем, донна. Потому говорить больше не о чем.
— Итак, — негромко произнесла я с достоинством и спокойствием, которых совершенно не ощущала, — вы предпочитаете поверить Хуану, а не мне.
Чезаре ничего не ответил.
— В таком случае, дон Чезаре, это ваш брат, а не я выставил вас дураком.
Мы завершили танец, более не сказав друг другу ни единого слова.
Той ночью я даже не попыталась лечь в постель. Любовь лишила меня всякого чувства собственного достоинства. Когда-то я упрекала мать за безрассудную привязанность к отцу и вот теперь сама очутилась в таком же положении. Позабыв о гордости, я набросила черный плащ и вуаль и в одиночку прошла по тайному проходу от дворца Святой Марии до дворца Святого Петра. Стражи знали достаточно, чтобы пропустить меня. Когда одинокий солдат, стоявший у покоев Чезаре, увидел меня, он благоразумно отступил подальше по коридору, пока я стучала в тяжелую дверь.
Было уже поздно. Мне отворил сам Чезаре, все еще одетый, и я с облегчением осознала, что ему так же непросто уснуть, как и мне. И еще большее облегчение принесло мне то, что он оказался один.
Завидев меня, закутанную и безмолвную, он ничего не сказал и некоторое время лишь мрачно глядел на меня. Потом взмахом руки пригласил меня войти.
Оказавшись в комнате, я тут же сдернула вуаль.
— Чезаре, — сказала я, — я не могу вынести разлуки с тобой. Я готова унизиться, чтобы только вернуть твое доверие.
Он стоял, ожидая, что я скажу дальше, недоверчиво склонив голову и сложив руки на груди; но я не собиралась отступать. Я сбросила свой тяжелый плащ и сдернула черную сорочку через голову. Несколько мгновений я стояла совершенно нагая, протягивая руки к Чезаре.
— Вот запястья, за которые держал меня Джузеппе, — сказала я, медленно поворачивая руки, чтобы лучше показать начавшие желтеть синяки.
Потом я повернулась к Чезаре спиной — Эсмеральда говорила, что она все еще покрыта множеством отметин от щебня. В глубине души я надеялась, что Чезаре ахнет от жалости, обругает брата, но позади царило молчание.
Я снова повернулась лицом к Чезаре. На лице его читалось сомнение, и потому я пошла на крайнюю степень унижения — раздвинула ноги.
— Смотри, — сказала я, указывая на синие отпечатки, оставленные на белой коже пальцами Хуана.
Воцарилось долгое молчание. Краска залила мое лицо. Я медленно подобрала одежду и натянула ее. И все же я не могла заставить себя уйти от Чезаре. Я ждала, затаив дыхание, с отчаянно колотящимся сердцем, ждала хоть малейшего знака, показывавшего, что я вновь завоевала его доверие.
91 
