Последние отзывы

  110  

Флориан вкратце напомнил обстоятельства дела, указал на невозможность его разрешения обычным способом и объявил, что запирательство Мадленки не оставило иного пути, кроме божьего суда, на котором окончательно решится, кто прав, а кто не прав. Он благословил бойцов, прочел краткую мо-

литву и сел на место, после чего глашатай подал сигнал к началу боя. Бойцы опустили забрала и стали друг против друга.

У Мадленки от волнения потемнело в глазах. Она побледнела и схватилась за руку матери, которая крепко сжала ее ладонь в знак поддержки. Когда Мадленка смогла, наконец, перевести дыхание и подняла глаза на бойцов, то ужас сковал ее с головы до ног.

Великий воин отступал. Он наносил вялые удары, рубя воздух, но все это было бесполезно. Всякому зрителю, как бы мало он ни был искушен в ратном деле, становилось ясно, что преимущество на стороне Доброслава из Добжини и что он не замедлит этим преимуществом воспользоваться.

Смотреть на великого воина, все свои силы употребившего на то, чтобы уворачиваться от точных ударов своего противника, было и жалко, и гадко. Мадленка чувствовала, как пот течет по ее лицу. Вот Франтишек едва-едва отвел удар, грозящий ему верной смертью; вот он предпринял невнятную попытку наступления, которая, однако же, была пресечена в корне. «Этого не может быть, — твердила себе Мадленка. — Бог не может быть так со мной жесток». Франтишек был уже ранен; кровь текла из его шеи, Доброслав же из Добжини еще не получил ни единой царапины.

Зрители, недовольные жалкой схваткой труса с явно превосходящим его противником, начали свистеть и улюлюкать, некоторые пытались даже швырять в ее бойца землю и объедки. Франтишек получил вторую рану, споткнулся и упал. «Бог отступился от меня, — думала Мадленка, — но ведь я-то, я-то знаю, что невиновна. Значит, весь этот божий суд ничего не стоит, ничего. Как глупо: из двух людей всегда побеждает тот, кто сильнее, опытнее, хитрее. Выставь слабого бойца за самое правое дело -и что будет? Он проиграет; но сам по себе проигрыш одного человека еще не значит ничего».

Франтишек поднялся и сделал вид, что сражается. «Он погиб, — думала Мадленка, — я погибла. Все погибли». Особенно ей было почему-то жалко Того, Кто На Небесах, от чьего имени разыгрывался этот жалкий фарс. «Может быть, я в чем-то согрешила против него? В гордыне? В ненависти? В жажде мести? Но ведь даже в библии сказано: „Око за око, зуб за зуб“. Я ничего не сделала такого, за что можно было бы так меня казнить». Мадленка была опустошена. Она не знала, что и думать. Франтишек на поле боя вяло махал мечом, но она видела, что минуты его сочтены. Никто не мог противостоять Доброславу из Добжини.

Франтишек получил сокрушительный удар по голове, выронил меч и растянулся на земле, не подавая признаков жизни. К нему подбежали трое или четверо монахов, засуетились возле раненого, затем, поняв тщетность своих попыток, подняли его за руки и за ноги и унесли. Доброслав снял шлем и изысканно кланялся публике.

В толпе переговаривались двое.

— Почему он не лег сразу? Ведь ты ему заплатил за это?

— Видите ли, ваша милость, вообще-то он хороший боец. Наверное, ему просто было стыдно падать сразу.

— А Доброслав знал, что он не будет сражаться?

— Нет, — со смешком отозвался собеседник. — Я решил, что так будет лучше.

С сильно бьющимся сердцем Мадленка смотрела прямо перед собой, ничего не видя. Губы ее механически шевелились. «Позор — гибель — монастырь — вечное заточение…» Она услышала, что ее кто-то окликает, и вяло повернула голову. Лучше бы она этого не делала. Август пробился к ней и сел рядом, не обращая внимания на враждебность, с какой его встретили Соболевские.

— Ну? — с вызовом спросила Мадленка. — Ты доволен?

Ей было приятно видеть, как он смешался.

— Мой боец был сильнее, — нехотя признался Яворский.

— Ты доволен? — повторила Мадленка, глядя ему прямо в глаза. — Впрочем, не важно. Теперь мне всё равно конец.

Ты можешь просить помилования у короля.

— Просить? У короля? Мне нечего просить у него. Я ни в чем не виновата.

Тебе нравится разрывать мне сердце, — с горечью сказал Август.

— Нет, это тебе нравится! — вспылила Мадленка. В это мгновение она ненавидела его, как никого и никогда в своей жизни.

Август молча смотрел на нее, но Мадленка отвернулась в сторону и не желала отвечать на его взгляд. Наконец он поднялся и стал пробираться обратно к своему месту.

  110