Особенно,... 
63 
Вот так именно и получилось, что в три часа того же дня Фода Довс и Энн Мередит уже сидели, удобно разместясь в креслах уютной гостиной Пуаро и пили из старомодных бокалов черносмородиновый сок. По правде сказать, сок этот им совсем не нравился, но они продолжали тянуть его, не желая обижать хозяина.
— Как мило с вашей стороны, мадемуазель, что вы откликнулись на мою просьбу, — сказал Пуаро.
— Я с радостью помогу вам, во всем, в чем смогу, — ответила Энн как-то неуверенно.
— Это небольшое дело основано на памяти.
— На памяти?
— Да. Я уже задавал эти же самые вопросы и миссис Лорример, и доктору Робертсу, и майору Деспарду. Но увы, никто из них не ответил мне так, как я этого ожидал.
Энн все еще продолжала смотреть на него с немым вопросом в глазах.
— Я хотел бы, чтобы вы, мадемуазель, мысленно вернулись к тому вечеру в гостиной мистера Шайтаны.
Чуть заметная тень набежала на лицо Энн. Неужели она так никогда и не избавится от этого кошмара?
Пуаро заметил выражение ее лица.
— Я понимаю вас, мадемуазель, понимаю, — доброжелательно сказал он. — Это все ужасно. И ваши чувства естественны. Вы совсем еще молодая девушка, втянуты в такое неприятное дело впервые в вашей жизни. Представляю, что вам никогда еще не приходилось видеть насильственной смерти.
Нога Фоды заерзала по полу, она чувствовала себя неловко.
— Так что же я должна сделать? — спросила Энн.
— Вернитесь мысленно назад к тому дню. Я хочу, чтобы вы рассказали мне, что вы запомнили в той комнате?
Энн подозрительно посмотрела на него.
— Я что-то вас не понимаю.
— Ну, как же? Кресла, столы, украшения, обои, шторы, камин. Вы ведь все это видели. Не можете ли вы все это описать?
— А, понимаю. — Энн нахмурилась, все еще находясь в нерешительности. — Но это трудно. Правда, мне даже кажется, будто я ничего не помню. Какие там были обои, сказать не могу. Стены были как будто покрашены масляной краской в какой-то неприметный цвет. На полу — ковры. Рояль. — Она покачала головой. — Пожалуй, и все, что я могу вам назвать.
— Вы просто не хотите, мадемуазель. Вы ведь должны были запомнить хоть какие-то предметы, может быть украшения или безделушки?
— Я помню шкатулку с египетскими драгоценностями, — медленно сказала Энн. — Она стояла около окна.
— Да, да, совсем в другом конце комнаты от того стола, не котором лежал тот небольшой стилет.
Энн быстро взглянула на него.
— Я никогда не знала, где он лежал.
«Ну, это уж не правда, — подумал Пуаро. — Или я уже не Эркюль Пуаро! Если бы она получше меня знала, то поняла бы, что я никогда бы не стал вот так просто расставлять ей ловушки!» А вслух он сказал.
— Так вы говорите, что обратили внимание на шкатулку с египетскими драгоценностями?
— Да. Некоторые из них были очень красивые Голубые с красным. Глазурь. Несколько красивых колец. И жуки-скарабеи, но они мне не очень нравятся.
— Он был большой коллекционер, этот мистер Шайтана, — тихо сказал Пуаро.
— Да, должно быть, это так, — согласилась Энн. — В комнате было очень много вещей. Не знаешь, на что смотреть.
— Значит, вы не можете сказать ни о чем другом, что как-то привлекало ваш взгляд?
Энн чуть улыбнулась и ответила:
— Только ваза с хризантемами, в которой нужно было поменять воду.
— Да, слуги всегда не очень внимательны к таким вещам.
Пуаро немного помолчал. Энн застенчиво спросила:
— Вероятно, я не заметила того, что вас как-то интересует?
Пуаро улыбнулся.
— Ну, ничего, дитя мое. Вообще-то, это не совсем прямо относится к делу. Скажите мне лучше, встречали ли вы нашего милого майора Деспарда после того вечера?
Он увидел, как едва заметный румянец выступил на щеках девушки.
— Он сказал, — ответила она, — что скоро снова приедет к нам.
Фода быстро вмешалась в разговор:
— Во всех случаях, это не он совершил то ужасное преступление. Энн и я в этом абсолютно уверены.
Пуаро подмигнул им.
«Да, у него это удачно получилось, сумел-таки убедить двух хорошеньких молодых леди в своей невиновности».
«О, господи, — подумала Фода. — Он, наверное, француз, а это меня так смущает».
Она встала и стала рассматривать развешанные по стенам гравюры.
— Это вот просто чудесные, — сказала она.
— Да, неплохие, — согласился Пуаро. Он немного заколебался, глядя на Энн.
— Мадемуазель, — наконец, сказал он. — Не знаю, могу ли я попросить вас об одном одолжении? О, это никоим образом не касается того убийства. Сугубо личное и даже семейное дело.
63 
