94 
Он ждал ее возвращения из Москвы и, как сумасшедший, ринулся ей навстречу, едва она показалась из вагона… Он соскучился по ней смертельно, он был готов увезти ее прямо с вокзала к себе домой и оставить там навсегда, но холодный и какой-то чужой блеск в глазах, который появился у нее за время их разлуки, тотчас остудил его, опустил на землю… Потом был ресторан, были надежды и было желание… Но она все это растоптала одним махом, все перечеркнула, перевернула с ног на голову…
Пианист, мальчишка, в котором она разочаруется в первую же ночь. Как ей втолковать это?
И все же дело было не в пианисте, а в ней самой. Ведь это не Герман хотел ее, а она – Германа. И отдалась она Крымову в подсобке ресторана, куда они пришли, не помня себя от желания, лишь потому, что от Крымова, как она позже призналась, пахло точно такими же духами, как от этого тапера.
– Тебе нравится? Это же восторг!
Он повернул голову и увидел перед собой влажные завитки волос Нины, покрасневший кончик ее носа, сочные губы, и все это было так близко, что хотелось… нет, даже не поцеловать, а покусать до крови, осквернить… Это настроение родилось, наверное, от пряного запаха крови, которым был уже залит песок вольера, где в центре снова схватились собаки, только на этот раз это были два бультерьера, похожие на взбесившихся клыкастых свиней с отвратительными жирными и лоснящимися, в липкой крови, округлыми телами и маленькими, налитыми кровью, полуприкрытыми от усталости и злости глазками…
Они издавали булькающее рычание, и движения их становились уже судорожными, конвульсивными…
– Главное, детка, чтобы нравилось тебе…
– Крымов, – рука Нины легла ему на бедро и заскользила, заерзала в поисках острых ощущений, – Крымов, скажи, а ты видел, кто ехал за нами следом?…
Да, он видел белый «Форд», и он знал, что в ней едет ее знакомый, с которым она рассталась еще зимой, – руководитель крупного российско-французского торгового предприятия, и этот белый «Форд» напомнил ему Земцову… Знала о существовании Юли Земцовой и Нина, которая жутко ревновала, устраивала Крымову сцены, но в душе – он прекрасно знал – она была уверена, что вечно занятая, да еще и с дурным характером «сыщица» отдаст рано или поздно ей своего бывшего любовника без боя…
– Да, видел, ну и что?
– А то, что он почему-то не доехал и повернул обратно… Как ты думаешь, он не поехал сюда из-за меня?
– Я не знаю… Ты очень громко разговариваешь…
Между тем на арене все было уже кончено: труп одного из бультерьеров, схватив за ноги, уволокли за барьер и кинули в большой картонный ящик. Другого же, едва живого, с кровоточащим перегрызенным горлом, человек во всем черном унес на руках, прижимая к груди.
– Это кто, хозяин? – спросил Крымов всезнающую Нину.
– Да ты что… Кто же это отдаст свою собачку на растерзание? Это все собаки либо ворованные, либо брошенные, либо те, кого хозяева отдают для усыпления в ветеринарные лечебницы…
– И кто же ворует этих собак?
– О, это отлично налаженный бизнес… Как ты думаешь, сколько стоит входной билет, который тебе, между прочим, не пришлось покупать? Ведь ты попал сюда бесплатно.
– Не знаю… рублей сто, наверно…
– Тысячу долларов.
Крымов медленно повернул голову:
– Ты хочешь сказать, что заплатила две тысячи баксов?
– Нет, успокойся… – она нежно поцеловала его в ухо, – мне это ничего не стоило, ведь я лично знакома с Боксером…
– С кем, с кем?
– Ни с кем, с одним парнем, который все это организовывает…
– Его кличка Боксер?
– Да, потому что у него перебит нос… Да вон он, видишь? Стоит у вольера и разговаривает с человеком, рядом с которым ротвейлер… Во всем черном, такой высокий, теперь видишь?
И он увидел высокого худого парня в черной рубашке и черных джинсах, с соломенного цвета волосами, спадавшими до плеч, и очень бледным лицом…
– Послушай, а он, случаем, никогда не работал в цветочно-декоративном хозяйстве электриком, что-то мне его внешность кажется знакомой?
– Да он везде подрабатывает понемногу, умный, талантливый парень, умеет делать деньги из воздуха… Кроме того, он ужасный бабник и спит с замужними толстыми тетками за деньги… Он не гнушается никакой работой в отличие от Зорьки…
– А кто у нас Зорька?
– Захар Оленин, которого убили недавно, да ты, наверно, слышал… Его зарубили топором в собственной квартире, говорят, это дело рук Ланцевой Лены, его любовницы… Вот они на пару с Боксером и куролесили, обобрали одну директрису, которая влюбилась в Зорьку, как кошка…
94 
