Последние отзывы

  132  

Это уже случалось раньше, и она никогда не забывала того, что за этим следовало.

Вирджиния лежала на спине, а Девлин рядом с ней. Ее маленькая ножка была на его ноге, а их руки касались друг друга. Она сознавала, что он не спит и думает о том же. Страх сковал ее — она закрыла глаза и начала молиться.

Потом Вирджиния повернулась и посмотрела на Девлина.

Он уставился в потолок, затем повернулся к ней, и она вновь ощутила всю глубину своей любви.

Девлин улыбнулся, и это принесло облегчение.

Их взгляды встретились.

— Я сделал вам больно? — спросил он.

Возможно, это было новое начало…

— Нет, — прошептала она.

Девлин снова улыбнулся, потом прижал ее к груди и поцеловал в висок.

Вирджиния едва не потеряла сознание от радости.

— Вам неудобно? — спросил он вскоре.

Ее щека лежала на его груди, его рука — на ее животе, другая рука обнимала ее. Понадобилась минута, чтобы ответить:

— Все прекрасно.

Пальцы Девлина скользнули по ее предплечью — он снова поцеловал ее в висок.

Вирджиния не могла пошевельнуться — опасаясь, что, если она это сделает, счастливое наваждение исчезнет и больше не появится, и застыла в его объятиях.

— Может быть, я лягу спать в гостиной? — спросил Девлин.

Вирджиния вздрогнула. Его взгляд был серьезным, но в глазах светился знакомый блеск.

— Почему?

Он виновато улыбнулся:

— Боюсь, для меня одного раза недостаточно, малютка. Я хочу вас снова, но не желаю вас мучить.

Она поняла, что он имеет в виду. Ее рука смело скользнула по его твердому животу и ниже.

— Вирджиния!

Его глаза расширились. Она ласкала бархатный фаллос.

— Вы не замучите меня, Девлин. Может быть, я малютка, но не фарфоровая.

Он молчал, и Вирджиния подняла взгляд. Глаза Девлина были закрыты. Он начал тяжело дышать. На лбу выступил пот.

— Девлин? — спросила она, передвинув руку к его груди.

Он вернул ее на прежнее место.

— Не останавливайтесь!

Вирджиния внезапно осознала, какой властью обладает. Было ли возможно, что одно прикосновение так парализовало его?

— Не останавливайтесь, Вирджиния! — повторил Девлин так хрипло, что она не могла понять, приказ это или просьба.

— Пожалуйста, — добавил он.

Девлин умолял ее?

Она улыбнулась и продолжила ласкать его. Грудь Девлина бурно вздымалась. Он с криком опрокинул ее на спину и раздвинул ей ноги.

— Маленькая злючка!

Вирджиния засмеялась и притянула его к себе.

Была середина утра. Девлин сидел за письменным столом в библиотеке; перед ним стоял пустой стакан из-под скотча. Вирджиния уснула на рассвете, и он потихоньку покинул ее, зная, что не сможет спать.

Лорд О'Нил был мрачен и растерян. Ему было трудно дышать. Тело было напряжено, словно не испытало сексуального удовлетворения. Не закрывая глаз, он видел Вирджинию, лежащую в его объятиях и тепло улыбающуюся ему.

Что же случилось с ним?

Когда Девлин увидел ее с Томом Хьюзом, в глазах у него потемнело — он действительно хотел убить Тома за то, что тот осмелился причинить Вирджинии боль. Его гнев не имел ничего общего с убийством отца — только с его чувствами к ней.

Девлин понимал, что Вирджиния не принадлежит ему и никогда не будет принадлежать. Тем не менее он никогда не ласкал и не целовал женщину так, как делал это прошлой ночью. Конечно, он мог говорить себе, что это ничего не значит, но в душе понимал, что это не так. Его восхищение пленницей стало чем-то гораздо большим — и более опасным для него.

Девлин потянулся за скотчем и обнаружил стакан пустым. Он мрачно уставился на него. Никакое количество скотча не могло стереть того, что он сделал, — с самого начала, когда взял Вирджинию в заложницы, надеясь безжалостно использовать ее как орудие мести, и до последнего ужасающего плана ввести ее в общество как свою любовницу.

В тот момент, когда Девлин впервые увидел Вирджинию в трюме «Американы», он знал, что не должен похищать ее — инстинкт истинного воина подсказывал ему забыть свой план и избегать девушку любой ценой. Вместо этого он выбрал фатальный курс, где она оказалась штормом, а он маленькой шлюпкой. И теперь этот курс приближался к финишу.

С проклятием Девлин поднялся на ноги. Он не мог больше подчинять Вирджинию своим прихотям, не мог использовать ее в своем ужасном плане. Ему отчаянно хотелось, чтобы он никогда не занимался с ней любовью. Семья и любовь не для него.

  132