137 
На сей раз сердечная боль была хуже, чем раньше, потому что Вирджиния искренне позволила себе надеяться и мечтать о любви Девлина. Как же она была глупа и наивна! У Девлина нет сердца. Он не способен любить никого и доказал это раз и навсегда. Теперь она не могла дождаться дня, когда от него не останется даже смутного воспоминания.
И этот день придет, твердила себе Вирджиния. Через год или два, а может, и через три она даже не вспомнит его лица.
— Вирджиния?
Она, вздрогнув, повернулась.
В дверях стояла и улыбалась Мэри де Варенн в оранжевом шелковом вечернем платье, отороченном бронзовым кружевом.
— Я стучала несколько раз. Простите, но, когда вы не ответили, я решила воййти и проверить, все ли с вами в порядке.
Вирджиния встала:
— У меня болит голова, но это пройдет.
Мэри снова улыбнулась:
— Могу я войти?
Вирджинии ничего не оставалось, как только кивнуть. Мэри закрыла за собой дверь и подошла к ней — ее лицо было встревоженным и участливым.
— Как вы, дорогая моя?
— Пологаю, у меня что-то вроде гриппа.
Вирджиния боялась разговора, который неминуемо должен был последовать.
Мэри встретилась с ней взглядом.
— Насколько я понимаю, вы и мой сын открыто жили вместе?
Вирджиния покраснела:
— Вы очень откровенны.
— Мне очень стыдно. — Голос Мэри звучал мягко. — Я воспитывала в Девлине умение отличать добро от зла и уважение к женщинам.
Вирджиния отпрянула.
— Боюсь, он бессовестно использовал вас, — добавила Мэри.
Боль возвратилась, угрожая прорвать плотину. Вирджиния отвернулась.
— Я ужасно сердита на него. Но я хочу знать, причинил ли он вам боль — помимо сердечной.
— Я не могу на это ответить, — пробормотала Вирджиния.
— Думаю, я знаю ответ. — Мэри обняла ее. — Вы мне очень нравитесь… дочка.
Вирджиния знала, что не должна плакать. Осознав, как Мэри назвала ее, она отпрянула.
— Что вы сказали?
Мэри откинула с глаз локоны.
— Я назвала вас дочкой.
Вирджиния молча покачала головой.
— Потому что вы будете моей дочкой — очень скоро. Эдуард и я долго это обсуждали. Хотя обсуждать было, в общем, нечего. Мой сын сделает то, что должен сделать.
Вирджиния покачала головой снова.
— Не бойтесь, он женится на вас и будет относиться к вам с уважением, приличествующим жене. В этом я не сомневаюсь, — твердо сказала Мэри. — Сейчас Эдуард говорит с ним.
И она улыбнулась, ожидая, что Вирджиния выразит ей свою радость.
Но Вирджиния молчала. На мгновение она увидела себя в подвенечном платье, а Девлина в парадном мундире, стоящих перед священником. Потом она отогнала видение и хрипло произнесла:
— Благодарю вас, миледи.
— Давайте спустимся вниз.
Мэри обняла ее за талию. Вирджиния же изо всех сил пыталась сохранить самообладание.
— Миледи, этим вечером я действительно должна отдохнуть в постели. Боюсь, я была бы плохой компанией, если бы присоединилась к вам в таком состоянии.
Мэри поцеловала ее в лоб.
— Понимаю. Прислать вам легкий ужин?
Вирджиния отвернулась, чтобы избежать зрительного контакта.
— Да, — прошептала она.
— Все обернется к лучшему — я в этом уверена.
Вирджиния не могла даже кивнуть. Мэри вышла, осторожно закрыв за собой дверь. Вирджиния опустилась на ближайший стул.
Ничего не может обернуться к лучшему — уже слишком поздно. Она не выйдет замуж за Девлина, даже если бы он был последним мужчиной на земле.
Девлин предложил отчиму бокал красного вина и сел.
— Чертовски хорошее вино, — заметил Эдуард, сделав глоток.
— Да.
Девлин посмотрел на открытую дверь. Но его мать и Вирджиния не появлялись. Напольные часы в углу комнаты пробили полчаса. Он не видел Вирджинию после утреннего разговора и не мог отрицать, что хотел бы повидать ее теперь, искренне надеясь, что она пришла в себя.
— Я слышал, ты получил новые приказы, — сказал Эдуард, поставив бокал и вытянув длинные ноги.
— Да. Я отплываю через две недели принять участие в войне с американцами, — ответил Девлин.
Эдуард кивнул:
— Ирония судьбы, не так ли? Триумфы в Канаде, где у противника численное преимущество, и потери в Атлантике, где у нас величайший флот на земле.
— Американцы — крутые и свирепые ребята, — заметил Девлин, думая о паре фиалковых глаз, сверкающих ненавистью. Но Вирджиния была вправе ненавидеть его — он всего лишь еще раз напомнил себе об этом.
137 
