– Это Элизабет Тейлор, – усмехнулась Земцова. – В молодости.
– Ну уж нет, – замотал головой Харыбин. – Лизке до нее далеко. Ладно, пошли дальше. «Язык заливной под соусом с хреном…»
Между тем Гел села за свободный столик, и перед ней тотчас же вырос официант. Она ему что-то сказала, и тот, улыбнувшись, кинулся исполнять ее заказ или просьбу.
– Уверен, она заказала водку и соленый огурец, – внезапно сказал Харыбин.
– Но почему?
– Да потому, Юля Земцова, что жизни ты не знаешь и в людях не разбираешься. Это же иностранка, разве не видно? Посмотри, как раскованно она себя держит. И вообще, она пришла одна!
– Возможно, она ждет кого-то… И почему она должна заказывать именно водку с соленым огурцом? – Земцову это предположение возмутило почему-то больше всего.
– Да потому, птичка…
– Не называй меня птич…
– Ах, да, извини, так называл тебя Крымов. Не буду. Так вот. Водка с соленым огурцом для них– экзотика. Бьет по шарам сразу. А ты думаешь, зачем еще ходят в подобные заведения? Поросят, что ли, есть? Водку пить!
И тут Земцовой был нанесен еще один удар. Она, слегка повернувшись, вдруг поняла, что и Крымов тоже уставился на Гел. Теперь стриптизерша находилась под перекрестным огнем сразу двух мужчин. Каково же было ее изумление, когда официант, приблизившись к Гел, составил с подноса на стол графинчик с водкой и тарелку с большим соленым огурцом! Склонившись почти к самому лицу Гел, он спросил ее, вероятно, не желает ли она, чтобы огурец порезали, на что Гел отрицательно покачала головой. Быстрым движением плеснула сама себе в рюмку водку, выпила залпом и с хрустом – или Юле показалось, что она услышала этот сочный хруст?! – откусила огурец.
– Ну и ну… – Харыбин даже побледнел, когда увидел все это. Даже самые смелые его предположения относительно этой дивы оправдались: надо же, на самом деле, водка и соленый огурец. – У меня нет слов, а у тебя?
Но Юля не успела ответить, потому что после ухода официанта рядом со столиком Гел возник Крымов. Больше того, он бросился ее обнимать, словно они друзья и не виделись сто лет. Юля перевела взгляд на Харыбина – его лицо пошло красными пятнами.
– Слушай, Земцова, ущипни меня. Он что, всех баб на свете знает? Смотри, он обнимает ее…
– Если ты сейчас же не закажешь мне язык с хреном, дичь и большой кусок торта, я разобью графин о голову этой красотки. Ты зачем меня сюда пригласил, чтобы глазеть на другую женщину? Мало того, что ты устроил мне встречу с Крымовым, который притащился сюда с этой плюшкой, так теперь еще вы словно с ума посходили из-за этой…
– Извини. Официант! – Харыбин, словно очнувшись, подозвал одетого в униформу официанта и сделал заказ. – Юля, ты меня извини. Но эта женщина для меня не просто женщина, она – произведение искусства. Ты же сама видишь…
– Я только вижу, что они целуются с Крымовым, как старые друзья, на глазах этой блондинки…
Да посмотри же сюда, заклинала она Крымова, сгорая от любопытства и в предвкушении предстоящей сцены с блондинкой.
– Нам язык, капустку… Нет, капустку нам не надо, раз она с чесночком. Значит, язык, дичь, а на десерт – торт и персики. А еще вино…
Когда официант удалился, Юля, играя пустым хрустальным бокалом, вдруг тихонько засмеялась. Она вдруг поймала себя на том, как же ей легко сейчас даже при той ситуации, которую подстроил специально для нее Харыбин. Вот что значит никого не любить и быть свободной. Любовь – это несвобода. Это болезнь. Это приступы ревности, ярости, бешенства наконец. А раз ничего этого она сейчас не испытывает, глядя на то, как Крымов целует пальчики Гел (ну конечно же, они знакомы еще по Саратову; разве мог Крымов пропустить такое сокровище, как эта чудесная длинноногая стриптизерша!), значит, она здорова от любви. От этой удивительной легкости кружилась голова. Хотелось подойти к Крымову и просто по-дружески похлопать его по плечу, сказав: а вот и я, привет, какая неожиданность… Но вместо этого Крымов сам подошел к ней, и глаза его округлились от удивления. Он, оставив наконец в покое Гел, хлещущую водку и хрустящую огурцом, подошел к Харыбину, которого заметил, и, когда понял, кто сидит напротив него, даже отшатнулся, как от привидения.
– Ну и сволочь ты, ну и подлец… – Крымов, вполне трезвый, но почему-то сильно бледный вдруг, взял слегка опешившего Харыбина за грудки и сильно встряхнул его. Затем отпустил и, воспользовавшись его замешательством, схватил со стола бокал с минеральной водой, выплеснул ее в лицо Дмитрия. Все произошло очень быстро, как в лихо прокрученной киноленте. Прекрасный кадр. После этого склонился над головой оторопевшей Юли и запечатлел на ее щеке долгий и нежный поцелуй.