43 
Лолита повернула голову и грязно выругалась, после чего с достоинством ответила:
– А вот у меня лично отложены деньги на мои собственные похороны. Не хочу, чтобы меня зарыли как собаку…
– Собаке – собачья смерть, – повторил Дмитрий и состроил брезгливую мину.
Юля, глядя на это неузнаваемое лицо, которое она так часто покрывала поцелуями, содрогнулась. Как она могла любить этого мужчину? Сейчас он вызывал в ней лишь отвращение. Что же делать?
– У меня есть деньги, я помогу тебе с похоронами. Ты поедешь со мной в морг? Я знаю, где находится тело твоего отца. – Эти слова дались ей с трудом.
– Разве ты не видишь, что я пьян? Возьми лучше с собой Ло, она в отличие от меня любила моего отца…
Это было уже слишком.
– Или ты берешь себя в руки и мы едем в морг, или ты больше никогда не увидишь меня! – крикнула она и с силой опустила маленький кулачок на оцинкованную поверхность стойки. – Размазня! У него отец умер, а он напивается здесь этим пойлом…
Движение – и фужер разбивается вдребезги, ударившись о мраморный пол.
– Иди, она правильно говорит, – невозмутимый Герман уже суетился вокруг ее ног с щеткой и совком. – Иди, Дима, так нельзя… Отец все-таки…
– Твой отец был классным мужиком, не чета тебе… – Лолита вытирает ладонью рот и устремляет взгляд своих красивых неподвижных глаз в свое прошлое, которое однажды пересеклось с живым, веселым и щедрым Бахрахом. Видение ее расплывается, как и пятно от пролившегося вина на ее платье…
– Лолита, вы на самом деле были знакомы с его отцом? – спрашивает Земцова, мысленно отмечая, что с этой рыженькой девушкой ей все же лучше будет говорить, когда она будет более трезвой.
– Была. Вы знаете, какой сыр самый вкусный? – она поворачивает к Юле свое лицо с печальными прекрасными и одухотворенными самой жизнью глазами и улыбается: – Это мягкий такой сыр, бри называется. Он очень дорогой. Но я заплатила за квартиру за полгода, а еще купила шубку из козлика. Я понимаю, конечно, что это не норковое манто, но и я не Марлен Дитрих… Я всего лишь Лолита. Да и то ненастоящая. На самом деле меня зовут… Герман, ты не помнишь, как меня зовут?
– Тебя зовут «золотой рот», Ло, разве ты забыла?
– Ты, Герман, когда-нибудь поплатишься за свой язык… вонючая ты свинья…
Юля пожалела, что отпустила Гел и предпочла ее обществу этот пошлый кабак с его пошлыми обитателями.
– Ну и черт с тобой, – она махнула рукой и направилась к выходу.
На лестнице ей стало плохо, закружилась голова, и она вспомнила, что весь день почти ничего не ела.
На лестнице возникла высокая фигура мужчины. Солнечные блики слегка осветили его лицо, и Юле показалось, что она видит перед собой мертвеца – большое лиловое пятно, словно печать смерти, расплылось на пол-лица…
21. Наследство в желтом конверте
Гел уже в гостинице вспомнила, что не рассказала главного – о конверте. Она успела лишь объяснить, каким образом оказалась в Москве и что подписывала какие-то документы, а вот про то, что ее контракт, пусть даже и устный, с Михаилом Семеновичем прекращал свое действие после того, как она отдаст конверт парню с фотографии, не сказала. Да и вообще какой это был разговор, если голова Земцовой была занята смертью Бахраха, оказавшегося, на удивление Гел, отцом ее друга. Значит, у Михаила Семеновича был сын…
Гел успела выкурить всего одну сигарету, как раздался стук в дверь. Она уронила сигарету и вжалась в кресло.
– Гел, это я, Юля, открой!
Она бросилась к двери. Распахнула ее и впустила Земцову.
– Испугалась? – она устало улыбнулась. – Слушай, к черту всех мужиков. Я устала, страшно хочу есть, пить и спать. Ты не составишь мне компанию?
– И ты ради этого приехала за мной? Могла бы позвонить…
– Просто я проезжала мимо… Я знаю одно место, где вкусная еда, ледяные напитки и где в жару холодно. А это как раз то, чего мне сейчас так не хватает…
Через полчаса они уже ужинали в прохладе «Каменного грота» – небольшого и почти безлюдного ресторана на берегу Волги.
Потом Юля спросила:
– Гел, ты могла бы сейчас на этой салфетке нарисовать мне свой шрам?
– Да, запросто. У тебя есть ручка?
Пока Гел рисовала, Юля думала, стоит ли ей говорить о том, что и хирург тоже мертв. Как вдруг услышала:
– Ты хочешь мне, наверное, сказать, что Гамлета отравили? – Гел протянула ей салфетку с рисунком. – Вот, примерно такой рисунок. Сначала вроде пятерки, а потом буква «И».
43 
