Особенно,... 
92 
«Да, – говорит он, – настоящего героя не так легко уложить. Если человек брал Бор-Бор, тут не до шуток».
«И Бор-Бор, господин адмирал, и Плавницу, и Добжаны».
«Ордена имеешь?»
«Так точно, орден Белого орла второй степени, Серебряный и медный кресты за храбрость и медаль за заслуги».
«И что же ты, опытный воин, на старости лет связался с пиратами?»
«Я с ними не связывался, господин адмирал, – отвечаю, – это они связались со мной».
«Это как?» – спрашивает адмирал.
«А вот так. Застали нашу посудину врасплох, перебили полкоманды, в том числе и капитана, а меня взяли в плен».
«А ты с ними, мне доложили, пьянствовал».
«Это была тактическая хитрость, господин адмирал».
«А что же ты, сержант пехоты, делаешь в южных морях? Как ты здесь оказался?»
«Выполняю специальное задание генерала Раса».
«Задание? Сферу, что ли, ищешь?»
«Это я могу обсуждать, говорю, только в присутствии господина генерала».
«Сейчас все помешались на поисках этой штуковины. А где искать? И чего искать?»
Я ни гу-гу.
«Ладно, молчи, солдат, храни свою тайну».
– Накормили меня славно, и пошел я отсыпаться. Сутки проспал. Ну, а потом прилетел ваш попугай. Уискерс, так он у вас зовется?
– У него много имен, – сказал Галик.
– Да, так вот, прилетел и спрашивает: сержант, хотите видеть своих парней живыми и здоровыми? Сначала, конечно, я очень удивился. Птица, а так умно разговаривает. Верить ей, не верить? Но что тут рассуждать? Я человек простой и грубый, отвечаю без затей: хочу. Тогда, говорит, надо вызволять их с разбойного корвета, которым заправляет некий Винк. Лейтенант, спрашиваю? Я ж его как облупленного знаю. Да нет, говорит, подполковник. Но все равно бандит. И мошенник к тому же. И сидят они у него в трюме без воды и жратвы. Он измором их хочет взять. Тайну Комунго выведать.
Я все понял, сел и задумался. А потом встал и пошел к адмиралу. Так и так, говорю. Генерал на нас надеялся, а мы так оплошали. А он нахмурился: «Опять этот Винк под ногами путается? Я этого пройдоху-шаркуна знаю. Видел на придворных балах в Громе. Но это довольно хитрая и наглая сволочь, спекулирующая своими связями с королевской семьей. Опираясь на эти связи, он делает деньги и строит карьеру».
Тут я и брякнул: «Откуда, дескать, у этого типа такие связи?»
«Ходят слухи, – отвечает адмирал, – что он выполняет деликатные поручения королевской дочки, особы жадной, бесцеремонной и всесильной. А теперь еще, вижу, в авантюру кинулся. Стало быть, многого хочет. Если он твоих парней задержал, то, значит, они ему зачем-то нужны, и так просто он их не отдаст. Я, конечно, могу его посудину потопить втихаря. Дескать, обознался. У нас на флоте это бывает. Лупим по своим почем зря. Не тебе рассказывать! В данном случае мне кое-кто даже спасибо скажет. Не одному тебе этот тип перебежал дорогу. Впрочем, никто и не узнает. Мои трепаться не будут. Ушел корабль в море и пропал. Сколько угодно. Спишут на пиратов или на нечистую силу. Слухи о колдунах да волшебниках сейчас особенно в моде. Привороты, зелья, сглаз. Оборотни всякие. Треугольники загадочные в океане. А что? Неисправимые матерьялисты, и те начинают верить. В этом море, например, есть проклятое место, корабли исчезают с концами. Ты, должно быть, слыхал?
Короче, потопить – дело плевое, да ведь и твои ребятки захлебнутся. А нам это надо?»
«Никак нет, говорю, не надо».
«Тут надо действовать тонко и с умом, – заявляет адмирал, – то есть действовать нагло, но, по возможности, без стрельбы. Наглость на наглость. Клин клином. Понимаешь?»
«Отчего ж не понять, – говорю, – вполне понимаю. Только как это сварганить на деле?»
А он: «Будем действовать просто, в духе времени».
И тут же зовет своего помощника, а тот у него заправский каллиграф. Любой почерк изобразит. Пиши, говорит, письмо на мой адрес из имперской королевской канцелярии. А тот: за чьей подписью письмо? Да, пожалуй, министра тайной полиции графа Жове-Бери. Сделаем, отвечает. А содержание каково будет? Да самое простое и ходовое, удивления не вызывающее: «Немедленно арестовать следующих мерзавцев по подозрению в заговоре, предательстве, двурушничестве и шпионаже…» А дальше имена по порядку. Как величают твоих «мерзавцев»? – с улыбкой поворачивается он ко мне.
«Я, – говорю, – человек старый, память дырявая, но этих, как вы выражаетесь, „мерзавцев“ назову без запинки. И выдаю ваши имена на-гора – словно из ротного списка на жалованье».
92 
