89 
— Куда это вы собрались?
Она остановилась в футе от него и нерешительно положила левую ладонь ему на грудь. Он громко вдохнул, и она почувствовала, как напряглось его крепкое тело.
— Бретт! Простите меня.
Он уставился на нее.
Она лихорадочно думала, что делать дальше. Даже не сводя глаз с его рта и подбородка, она точно знала, где его револьвер. Ее била дрожь. Она качнулась ближе к нему, и ее ладонь скользнула вверх по его груди.
— Бретт! Я… — Она подняла глаза и была потрясена, увидев желание в его взгляде. Но это подсказало ей, что делать, поскольку она понятия не имела, что бы еще сказать. Она приподнялась на цыпочки и приоткрытыми губами коснулась его губ.
Он стоял совершенно неподвижно, и его губы не отзывались на ласку. Она скользнула левой рукой вверх, к его шее, а правую передвинула на его талию, легонько касаясь ее в нескольких дюймах от револьвера. Она выхватит не нож, а его револьвер: он так близко. Брехт приоткрыл рот, отвечая на ее поцелуй. Она старалась не замечать разливавшееся по всему ее телу блаженство.
Сжимая и разжимая пальцы на его талии, она сдвигала их все ниже, все ближе… Ее ладонь обхватила рукоять револьвера.
И тут его рука сжала ее запястье.
— Отпустите, — приказал он.
Вскрикнув от злости, она разжала руку. Он все еще держал ее за запястье, и их взгляды скрестились. Молниеносным движением она потянулась вниз к рукоятке висевшего в ножнах на ее правом боку ножа, выхватила его и приставила кончик лезвия к его горлу:
— Нет, это вы отпустите.
В первый момент он не мог скрыть изумления, потом его лицо окаменело.
— Может быть, сейчас самое время узнать, насколько вы меня ненавидите, — пробормотал он, крепче сжимая ее запястье. — Вам придется ранить меня, Сторм. Сумеете? Сможете перерезать мне глотку и наслаждаться, пока я буду истекать кровью?
— Да, — заявила она. — Да, с радостью. Пустите меня!
Он только рассмеялся.
Она сильнее прижала нож — на коже выступило кровавое пятнышко, и струйка медленно поползла вниз. Он перестал смеяться. Но ее сердце бешено колотилось: она не могла убить его. Боже милостивый! Защищаясь, она однажды убила команча, но не могла же она убить Бретта, своего мужа! Он отпустил ее руку.
На нее накатилась жаркая волна торжества.
Но та же его ладонь коснулась запястья руки, державшей нож у его горла. Глаза Сторм расширились. В его взгляде мелькнула усмешка: она не могла надавить на лезвие, и он это знал. Его сильная, крепкая рука обхватила ее запястье и отвела его в сторону.
— Уберите эту штуку.
Она уставилась на него, чувствуя себя совершенно беззащитной, и убрала нож в ножны. Он забросил уздечку на седло, повернулся и взял ее за руку.
— Нам обоим необходимо поспать, — мягко проговорил он, подводя ее к постели. Она ничего не видела перед собой: глаза были полны слез.
Он легонько подтолкнул ее, и она забралась под одеяла. Когда он скользнул рядом с ней, она застыла:
— Что вы делаете?
— Сплю, — ответил он, поворачиваясь на бок спиной к ней.
Она лежала совершенно неподвижно.
— У вас есть своя постель, — капризно заявила она.
— Я вас не трону, — устало пробормотал он. — Холодно. Мы будем согревать друг друга. А теперь спите.
Она не могла спать. Но он уснул мгновенно. Она все еще не спала, когда он повернулся к ней и обхватил рукой ее талию. Она тут же сбросила руку — рука вернулась на прежнее место и притянула ее ближе.
Она посмотрела на него.
Во сне его лицо расслабилось и выглядело моложе, мягче, даже казалось уязвимым. У нее замерло сердце: он был так красив. Его теплое дыхание согревало ее шею, горячее тело приникло к ее телу. И стоило ей немного привыкнуть, как стало даже уютно от руки, обнимавшей ее за талию.
И тогда она перевернулась на бок, прижавшись спиной к его груди, а ягодицами — к его паху. Ей стало удивительно уютно, она закрыла глаза и забылась тяжелым сном.
Выехав на рассвете, они вернулись в Сан-Франциско почти в полночь. Сторм совершенно измучилась, проголодалась и была полна дурных предчувствий. За весь день Бретт не сказал ей и дюжины слов. Она знала, что он в бешенстве из-за случившегося, и пыталась внушить себе, что ей все равно. Она не успокоится, пока не убежит. Она не собирается быть его женой до конца своей жизни.
Прежде чем рухнуть на кровать, Сторм сумела скинуть ботинки; уснула она мгновенно. Проснувшись на следующее утро, она долго лежала в полудреме, не желая шевелиться, наслаждаясь мягкой постелью и приятным чувством усталости. Наконец она открыла глаза и поняла, что уже поздно, почти полдень. Она с наслаждением зевнула.
89 
