Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
11 
— Могу вас заверить, что я приехал не затем, чтобы похитить ребенка.
— Рада это слышать, но все-таки вам лучше приехать, когда Джорджи будет дома.
— Но ведь мальчик сейчас здесь? – осторожно спросил Анголос, Он заметил, что женщина насторожилась. — Дело в том, миссис...
— Меня зовут Рут Симмонс. Мисс.
— Мисс Симмонс, у меня очень мало времени.
Женщина посмотрела на него с выражением крайнего неодобрения.
— После стольких лет?
Для Анголоса такой вопрос не был неожиданностью. Очевидно, Джорджетт выставила себя невинной жертвой, а его — безответственным отцом.
Неужели она забивает ребенку голову подобной ерундой? Бедный малыш...
— Когда должна вернуться Джорджетт?
Рут Симмонс неуверенно посмотрела на Анголоса.
— Я не могу точно сказать.
— Не можете или не хотите?.. Впрочем, не важно. — Анголос посмотрел на часы. — Я вернусь в более подходящее время.
Улыбка, застывшая на лице мужчины, не отразилась в его темных глазах. Рут подумала, что в нем есть какой-то особенный шарм.
«Если бы я была лет на двадцать моложе...» — пронеслось у нее в голове. Улыбка исчезла с ее лица, как только она услышала громкий хлопок и еще более громкий вопль, раздавшиеся из гостиной.
— Что случилось? — закричала она и помчалась в дом.
Анголос последовал за ней.
Несколько минут спустя Рут с плачущим ребенком па руках осматривала разрушения. Что ж, могло быть и хуже. Но все-таки жаль, что бюст в викторианском стиле лежал сейчас на полу, разбитый вдребезги. Около осколков валялся перевернутый стул.
— Ты упал, Никки? — Рут говорила таким мягким, спокойным тоном, что мальчик сразу перестал шмыгать носом. — Бедняжка, — произнесла она, прикладывая платок к ранке на лбу ребенка. — Ты не ударился еще где-нибудь, милый?
Никки отрицательно покачал головой.
— Бабушка будет сердиться...
— Нет, думаю, не будет.
— Нет, будет, — упрямо заявил малыш. На его глазах снова блеснули слезы. — Кто ты? — спросил он, указывая крошечным пальчиком на незнакомца.
— Боже мой! — воскликнула Рут, заметив, что Анголос не ушел, а проследовал за ней в комнату. Он стоял посреди гостиной как вкопанный и не сводил глаз с ребенка, которого Рут держала на руках.
Не ответив, Анголос продолжал судорожно вдыхать воздух, как человек, который внезапно разучился дышать. На лице его застыло удивление. Рут заметила, что его золотистая кожа приобрела странный серый оттенок. Гость беззвучно шевелил губами.
— Господи! — снова воскликнула женщина.
Сходство между отцом и сыном было настолько поразительным, что она не смогла сдержаться. Никки опять заплакал.
— Никки... тебя зовут Никки? — прошептал Анголос.
Плачущий малыш кивнул в ответ.
Джорджи вошла в открытую дверь с пакетами в руках. Машина сделала бы ее жизнь намного легче, но у нее не было денег, чтобы позволить себе подобную роскошь.
— Большие мальчики не плачут, Никки.
Побледнев, Джорджи застыла на месте. Этот голос она никогда не забудет...
Этот голос она каждый день слышит в своих мечтах и ночных кошмарах.
Она стояла в прихожей, не обращая внимания на то, что разбила все яйца, когда уронила пакеты на пол.
Этого не может быть!
Первым желанием Джорджи было быстро убежать, как можно дальше. Но она не может убежать и бросить Никки.
Пот струйками стекал по спине, сердце бешено колотилось в груди, а ноги словно свинцом налились, когда Джорджи входила в гостиную. Голова ее гудела, и один вопрос из тех, что крутились сейчас в голове, был особенно назойливым.
Что здесь делает Анголос?
— Я не большой мальчик. Я ма-а-аленький. Уходи отсюда!
Джорджи услышала, как Никки всхлипнул. Она импульсивно шагнула вперед. Ей хотелось закричать, чтобы Анголос оставил в покое ее малыша.
Она скорее согласилась бы войти в пасть ко льву, чем в комнату, где находился ее муж, но еще до рождения сына Джорджи поняла, что ради Никки она пойдет на все. Любая мать сделает все возможное и невозможное для своего ребенка.
На пороге Джорджи чуть не столкнулась лбом с Рут.
Девушка перевела взгляд на Анголоса. Даже если бы по ее телу пробежал электрический ток, способный осветить целый город, она испытала бы меньший шок, чем сейчас, когда смотрела на отца и сына.
— О боже! — прошептала она.
11 
