48 
И хотя Юля ей ничего подобного не обещала, но и спорить не стала, правда, когда она сказала, что поедет домой, то имела в виду, конечно, не крымовский загородный дом, а свою городскую квартиру.
– Хорошо, я останусь. Тем более что утром тебе придется нелегко… Но ты примешь те препараты, которые тебе дал Ренат, – да? – и все выдержишь… Тебе надо все выдержать, ради детей.
Она поймала себя на том, что разговаривает с ней, как с ребенком. Наташа все еще стояла, прижавшись к Ренату, а потом, словно опомнившись или смутившись, отпрянула от него, запахнула плотнее халат и вернулась за стол. Вздохнула. И Юля подумала тогда, что, не будь сейчас здесь посторонних, Ренат не дал бы ей лечь в постель одной. Он весь вечер промолчал, но это ничего не значило – от него исходили такие мощные волны любви и нежности к молодой вдове, что не заметить этого было просто невозможно. Любовники они или нет, этого никто не знал, кроме, быть может, Ирины, няни, но и она не станет рисковать своим местом, раскрывая интимные тайны своей так рано овдовевшей хозяйки.
И вдруг Земцова словно проснулась и даже замотала головой: какие еще любовники? Это Ренат, Ренат во всем виноват, это он не может сдержать своих чувств, а у Наташи нет сил сопротивляться такому натиску. Она любила и боготворила только мужа, это известно всем, да и Лева буквально на руках носил жену и жизни себе не представлял без нее и детей. А то, что испытывал к жене своего шефа этот неразговорчивый, себе на уме, татарин, – его личное дело. Это он любит ее, а не она – его. Но если он и дальше будет так же настойчив, то она, конечно же, выйдет за него замуж, станет его женой. Так будет удобно всем, всему их окружению, всем тем, кто вложил деньги в их бизнес. Зачем что-то менять? Ведь Ренат всегда был правой рукой Британа, его тенью. Он все знает, все умеет, и со смертью Левы при умелом раскладе ничего не изменится. И снова эта мысль: разве что в постели Наташи появится другой мужчина. Но тоже не чужой…
Если бы у Мустафина не было алиби, его первого заподозрили бы в убийстве Британа…
Ирина стала мыть посуду, а Юля с Наташей отправились в детскую – укладывать детей. Ренат ушел в кабинет Левы и крикнул оттуда, что будет спать на диване, чтобы Ира принесла ему туда подушку и одеяло.
– Знаешь, – сказала Наташа, когда они остались с Юлей в детской. Девочка уже посапывала в своей кроватке, а маленький Митя лежал в своей постели на боку с широко раскрытыми глазами и, казалось, думал о чем-то своем. – Знаешь, я ведь до сих пор жду, что вот сейчас послышатся звуки – звон ключей или звонок, – и придет Лева. У него была такая милая улыбка, что когда я смотрела на него, то ему все хотелось простить…
– Простить?
– Ну да, – глаза ее забегали, а на лице появился чуть заметный румянец, – он же с головой ушел в бизнес, а я тут дома, одна с детьми… Няни – нянями, но мне, как и любой женщине, вынужденной целыми днями сидеть дома в окружении детей, хотелось бы видеть мужа почаще. В последнее время мы практически нигде не бывали. Я вот, к примеру, люблю театр. Наш театр. Раньше я просматривала весь репертуар. Моя мама работала там какое-то время… администратором. Сама понимаешь – с билетами проблем не было. Думала, вырасту – стану артисткой. Об этом мечтают почти все девчонки. Вот и я мечтала. Но… увы… Хотя я не жалею, у меня же была… вернее, есть… такая замечательная семья, дети… А театр? Куда он денется?..
– Наташа, – начала очень осторожно Юля, словно ступив одной ногой на минное поле, – Наташа, это не мое, конечно, дело…
– Ты про Рената? Я поняла, о чем ты хочешь меня спросить, потому что он не в силах скрывать уже свои чувства…
Говоря это, она старалась не смотреть на Юлю.
– Да, здесь и слепому видно, что он добивается меня. И если раньше его сдерживал Лева, даже не то что сдерживал, просто Ренат старался быть от меня подальше, чтобы Лева не догадался о его чувствах ко мне, то сейчас, когда Левы не стало, он совсем с ума сошел, говорит мне такие вещи…
Она повернулась к Юле и посмотрела ей в глаза:
– Но самое ужасное заключается в том, что он мне не противен… Это ведь плохо, да? Это отвратительно?
– Не мне судить вас…
– Нет-нет, пока рано судить именно нас. Сейчас речь идет только о нем, потому что я еще не решила для себя, как мне с ним себя вести. Пойми, ведь я осталась совсем одна, у меня дети… Откуда мне знать, как сложится наш бизнес, если я отвергну Рената. Это животный страх, Юля, мне страшно остаться без денег и одной. Вот был бы жив Лева, он бы посоветовал, как мне жить дальше. Если бы я была одна, то не боялась бы так сильно. Подумаешь, деньги… Они у меня есть. К тому же я – наследница, я кое-что понимаю. Но, с другой стороны, в «Калине» крутятся деньги таких людей, с которыми шутки плохи. И если они захотят увидеть на месте Левы Рената – а это так, я в этом уверена! – то что останется делать мне, как не подчиниться?
48 
