Последние отзывы

  29  

Он дрожащими руками держал холодный и равнодушный, словно помертвевший телефон, пока не сообразил, что он может ответить на это сообщение. Возможно, Алевтина еще в Москве, и тогда она сможет объяснить ему – что произошло? Да и что могло произойти, когда он ей сам отдал пакет с деньгами? О каком часе может идти речь, когда Ольга на его глазах отдала Але деньги? То, что в пакете деньги, а не пачка мусора, он был уверен – сам, лично складывал пачки, пересчитал, даже открытку разорванную сунул… Деньги постоянно находились при нем, Ольга (даже если предположить невероятное – что она решила украсть их) сидела рядом с ним на переднем сиденье, с пакетом на коленях, и не имела возможности вынуть их оттуда. Тогда что может значить это послание?

Длинные гудки обнадеживали, во всяком случае, ее телефон жив и она может взять трубку…

– Слушаю, – вместо ожидаемого женского голоса он услышал грубый, мужской, сердитый. – Я слушаю… Кто это?

– А вы кто? – похолодел Чагин. – Я звоню Алевтине.

– Хорошо. Представьтесь, пожалуйста.

Он мог бы отключить телефон, но не сделал этого: уж слишком недвусмысленным было сообщение. Получалось, что Алевтина не получила денег и теперь жизнь Розмари в опасности.

– Моя фамилия Чагин. А вы кто?

– Борис Михайлович Аникеев, следователь прокуратуры…

Чагин среагировал моментально, отключив телефон. Что за ерунда такая? При чем здесь следователь прокуратуры? И почему телефон Али – у него?

Он позвонил Ольге.

– Оля? Привет, это я. Послушай, мне не приснилось, что мы с тобой не так давно отвезли к памятнику Пушкина пятьдесят тысяч баксов? Или я уже ум пропил?

– Нет, Владимир Борисович, – встревоженным голосом отозвалась секретарша, – вам это не приснилось. Я сама, лично передала пакет с деньгами вашей бывшей свояченице. Причем у вас на глазах.

– Понимаешь, она прислала мне сообщение, что целый час проторчала возле памятника… Словом, что не получала она никаких денег. Может, ты что-то перепутала?

– Вы сами сказали мне: вот она… Я-то ее толком не видела.

– Но и я отлично помню: белая курточка, красный берет, красный длинный шарф, красные перчатки. Лет двадцать пять… Она ничего не сказала тебе? – спросил он зачем-то, хотя отлично помнил, что передача денег произошла быстро, Ольга отдала ей пакет и сразу же вернулась в машину, откуда он за ней наблюдал.

– Да нет же, это я ей сказала… Я сказала ей, что теперь жизнь Маши в ее руках.

– Прямо так и сказала… про Машу?

– Нет, имени я не назвала.

Судя по голосу Ольги, она тоже засомневалась и даже успела расстроиться. Неужели они оба ошиблись и отдали пакет совершенно другой девушке?

– Оля, – он наконец-то решился озвучить свое невероятное предположение: – Неужели мы ошиблись и отдали пятьдесят тысяч совершенно постороннему человеку, а именно девушке… ха-ха-ха… в белой курточке и красном берете?

– Владимир Борисович, – пробормотала секретарша удушенным голосом, – но вы же сами… сами указали мне на нее…

– Оля, ну что ты заладила одно и то же, разве ты забыла, что я близорук? – застонал он от бессилия.

– Забыла… – призналась она честно.

– Ты хотя бы представляешь себе, какие это деньги?! – заорал он в трубку, не обращая внимания на то, что своим отчаянным криком привлекает к себе взгляды находившихся поблизости людей.

– Что теперь делать?! Где вы находитесь? Давайте встретимся… Владимир Борисович…

– Я на Павелецком. Сижу в зале ожидания и умираю. Все. Жду.

Ольга приехала. Бледная, достала из кармана фляжку с коньяком, дала Чагину выпить.

– Не может этого быть… – плакала она, отпивая после него из фляжки и даже не морщась. Ольга была красивой зрелой женщиной с умным лицом и добрыми глазами. – С чего вы взяли, что деньги не попали к этой… Алевтине?

– Мне сообщение пришло, на, смотри…

Ольга долго читала письмо, качала головой и шмыгала носом.

– Это ошибка… И трудно себе представить ситуацию, чтобы возле памятника Пушкину в тот момент находилась девушка, одетая точь-в-точь, как Алевтина. Разве что… это был план, и кто-то, удивительным образом похожий на Алевтину, надел ее одежду! То есть тот, кто запланировал получить деньги вместо нее…

– Я тоже подумал об этом. Представляешь, я позвонил по этому номеру, а трубку взял… следователь прокуратуры! Как тебе?

– И что?

Он выругался. Коньяк, смешавшись с кровью, побежал по жилам, придавая его поведению нервную развязность и желание быть грубым. К тому же Ольга была как раз тем человеком, с которым можно было вести себя естественно, не переживая за последствия (за что в глубине души он был ей чрезвычайно благодарен).

  29