53 
– Не начнут. За меня один человек заплатил, – сказала Аля, и перед глазами возникло светлое лицо Теслина. – В долг, конечно. А в моей квартире квартиранты живут, их отец поселил и деньги взял вперед. Вот как их теперь выгнать, чтобы спокойно жить, не знаю.
– А что же ты не сказала тому, кто тебя выкупил, чтобы он и за квартиру заплатил? Одним разом бы все твои проблемы решил.
Аля пожала плечами и вдруг поняла, что говорит глупость. Как это она не знает, как выгнать квартирантов, если у нее теперь есть деньги, которые она может вернуть квартирантам! Целая куча! Деньги. Она еще не успела привыкнуть к мысли о том, что они у нее есть. Слишком неожиданно они у нее появились. И тотчас другое чувство охватило ее – страх. Страх перед Машей, девицей явно из криминального мира, которой ничего не стоит ограбить ее. Вот прямо сейчас.
– Знаешь, я, пожалуй, пойду. Не хочу тебя стеснять. У тебя, наверное, и своих проблем хватает, а тут еще и я. У меня есть у кого переночевать…
Но Маша вдруг больно схватила ее сильной ручищей и притянула к себе.
– Не уходи. Я же здесь совсем одна. Думаешь, мне одной хорошо? Оставайся. Ты будешь мне помогать, а я – тебе. Вместе как-нибудь и выкарабкаемся. У меня планов много. Да только с рожей мне не повезло – никуда не сунешься. А ты – красивая. Тебе многое позволено. У меня же на лице написано, кто я и из какого теста сделана. А ты – леди. Это сразу видно.
Слово «леди» прозвучало настолько неожиданно из уст этой грубой и неотесанной девки, что Аля едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. То же мне, леди. Шлюха вокзальная, это я понимаю.
– Ты брось. Никакая я не леди, а так…
Слушая откровения этой совершенно незнакомой ей Маши, Аля спросила себя, как можно вот так сразу открываться первому встречному? И что подразумевала Маша, говоря «выкарабкаемся». Откуда? Из нищеты? Или из той криминальной паутины, в которой она запуталась, наверняка продавая краденое и общаясь с настоящими преступниками, теми же «домушниками»? Но зачем эта дружба ей, Але? Она теперь при деньгах и сможет сама позаботиться о себе. Снимет угол, устроится на работу. Кроме того, у нее были планы мести, направленные против Марго. Уж она-то разберется, кто действительно убил Бориса Ефимовича и кто разграбил квартиру. Ей не хотелось думать, что трагедия, произошедшая в этой злополучной квартире, связана лишь с ее отцом.
– Давай сделаем так, – напирала на нее Маша, подогревая сковороду и мечась по кухне в поисках ножа, чтобы очистить и порезать луковицу, – ты сразу не отказывайся, а присмотрись ко мне, подумай, как тебе лучше. Все равно ты сделаешь так, как хочешь. Останься хотя бы на одну ночь. Мы с тобой поговорим, я тебе расскажу о своих планах, а ты мне – о своих. А утром видно будет…
Аля смотрела на сковороду, где уже шипело масло, обжаривался лук, и снова, в очередной раз ее посетило восхитительное, но очень короткое чувство, что все это ей только снится. Ведь она сидела почти на своей кухне, и даже сковорода, куда Маша сейчас разбивала яйца, была ей тоже хорошо знакома. На ней Аля поджаривала для Бориса Ефимовича толстые, в сухарях, отбивные. Где-то за стенкой стоит ее кровать, а на ней сложенная аккуратно фланелевая пижама в розовый горошек, а под кроватью стоят домашние уютные туфли, красные, бархатные, теплые.
– Ладно, я поживу немного здесь, пока не приму решение, – наконец ответила она. – Ты только не дави на меня, договорились?
– Договорились! – Маша аж просияла, и ее некрасивое курносое лицо порозовело. – Садись. Выпить хочешь? Здесь полно выпивки.
– А ты не знаешь, кто хозяин?
– Знаю. Один богатенький Буратино, которого грохнули несколько дней тому назад. Я так думаю, что это было ограбление. Здесь, на кухне, знаешь сколько было кровищи!
Аля почувствовала прилив тошноты.
– Послушай, но как ты не боишься жить в чужой квартире, в которой к тому же еще произошло убийство? Разве после того, как совершается преступление, квартиру не опечатывают?
– Опечатывают. Но я распечатываю и живу себе некоторое время, пока не объявляются наследники. Это уже не первая такая квартира.
– И часто в нашем городе происходят… убийства?
– Часто. Другое дело, что надо успеть занять помещение.
– И тебе действительно не страшно?
– А кого мне бояться? Милиции, что ли? Ну придут они сюда якобы за уликами (хотя на самом деле, чтобы тоже чем-нибудь поживиться), а здесь – я. Выпрут, наорут, а то и пинка под зад дадут, но потом все равно уходят. Они же не могут поселить сюда своих родственников или знакомых. Это грязные квартиры. Нехорошие квартиры. Сама понимаешь.
53 
